ЭТО ПОДДЕРЖИВАЕМОЕ ЗЕРКАЛО САЙТА DODONTITIKAKA.NAROD.RU   -   NAROD.RU УМЕР

ТАК КАК СЕРВИС UCOZ ОЧЕНЬ ОГРАНИЧЕН, СТАТЬИ ПУБЛИКУЮТСЯ НА НЕСКОЛЬКИХ СТРАНИЦАХ

ОЛЬГЕРД КАК ВЕЛИКИЙ

КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ

 

Настоящим коротким сообщением хотим привлечь внимание исследователей на недостаточно изученный и совершенно не цитируемый элемент из «Хроники Литовской и Жемайтской», в котором Великий Князь Литовский Ольгерд упоминается как Великий Князь Московский.

1. ЗАГАДОЧНАЯ ЦИТАТА

Из общего контекста труда совершенно выбивается следующая цитата, которая относится к описаниям событий Ливонской войны, а именно к августу 1580 года: «... A Миколай Радзивил, Воевода Виленский, с Евстафием Воловичем другой замок, Усвет названный, взял посредством сдачи, а тот замок был издавна столицей Ольгерда, Великого Князя Литовского и Московского, который Княжество Витебское получил от жены ...».

2. НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ

Что это такое – описка, небрежность, выдумка? Попытаемся дать объяснения, но перед этим сформулируем необходимые для анализа пояснения.

2.1. БАЗОВОЕ НАПОМИНАНИЕ

Ольгерд был Великим Князем Литовским с 1345 по 1377 год.

2.1.1. ПЕРВОЕ

Давайте начнем с самого начала – с города Усвета. Речь идет о современном поселке Усвяты Псковской области, административном центре Усвятского района, расположенном по направлению от Смоленска в Тверь. Описываемые в цитате события относятся к 15 августа 1580 года, а 17 августа, через один день, сам Стефан Баторий осмотрел сдавшийся ему город.

2.1.2. ВТОРОЕ

Ольгерд умер в 1377 году, то есть за 203 года до описываемых событий и приблизительно за 213 лет до написания этого отрывка.

2.1.3. ТРЕТЬЕ

«Хроника Литовская и Жемайтская» ни разу не назвала Ольгерда Великим Князем Московским в той ее части, которая посвящена Ольгерду и описывает его действия, в том числе его отношения с Москвой.

2.1.4. ЧЕТВЕРТОЕ

В этой цитате Усвет указан как столичный город Ольгерда, хотя в той ее части, которая посвящена Ольгерду, неоднократно, логично и последовательно указаны другие три его столицы: Крево (удельное наследственное Княжество), Витебск (после женитьбы на дочери удельного Витебского Князя и его смерти) и Вильня (Великое Княжество Литовское). Это подтверждают и все перекрестные летописные источники.

2.1.5. ПЯТОЕ

Усвет действительно был столичным городом Ольгерда и его жены – Витебской Княжны Марии, но только в течение нескольких лет, пока не умер Витебский Князь, после чего чета переехала в Витебск. На момент Княжения в Усвете Ольгерд был всего лишь удельным Князем. Таким образом, на момент правления Ольгерда в Усвете он никак не мог быть Великим Князем Московским и этот титул никак не связан с коротким периодом, когда Усвет был столичным городом его удельного Княжества.

2.1.6. ШЕСТОЕ

Известно всего три похода Ольгерда на Москву (1368, 1370 и 1372 годов), и все они приходились на время, когда Ольгерд был Великим Князем Литовским.

2.1.7. СЕДЬМОЕ

Все три похода заканчивались каким-либо договором, но ни один из известных летописцев даже вскользь не упоминает о взятии Ольгердом Москвы. Напротив, все они единодушно признают, что такого факта не было никогда.

2.1.8. ВОСЬМОЕ

События 1370 в Москве описаны многими хронистами, в частности, они имеются в старейших летописных первоисточниках «Хронике Быховца» и «Хроники Польской, Литовской, Жемайтской и всей Руси» Матея Стрыйковского. Но все эти источники эти события описывают вскользь, в общих чертах, не давая пояснений, из их сообщений невозможно сделать никаких выводов.

2.1.9. ДЕВЯТОЕ

Самое пространное сообщение о событиях в Москве 1370 года находится именно в «Хронике Литовской и Жемайтской». То есть «Хроника Литовская и Жемайтская» в этом вопросе является самым информированным источником и если искать ответ на поставленный вопрос, то только в ней. Таким образом, «Хроника Литовская и Жемайтская» сама ставит вопрос, и сама на него должна и ответить.

2.2. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. На момент Княжения в Усвете Ольгерд никак не мог быть Великим Князем Московским.

2. Усвет являлся временной резиденцией Ольгерда, и если говорить о «столице Ольгерда», тогда говорить надо, во-первых, о Крево, во-вторых, о Витебске, и только в третьих, об Усвете.

3. Согласно летописям, в том числе и «Хронике Литовской и Жемайтской», Ольгерд в буквальном смысле никогда не завоевывал Москву.

4. Разъяснения по поводу упоминания Ольгерда как Великого Князя Московского надо искать только в самой «Хронике Литовской и Жемайтской».

3. ПЕРВАЯ ОБЪЯСНЯЮЩАЯ ЦИТАТА

Для адекватного анализа нам необходимо вернуться к месту в этой же «Хронике Литовской и Жемайтской», в которой описываются события в Москве в этом самом 1370 году. Приведем полностью без сокращений стилизованный перевод отрывка из «Хроники Литовской и Жемайтской», который может пролить на это свет.

«... Великий Князь [Московский] Дмитрий объявляет Литве войну. Год 1375 [указан ошибочно, речь идет о 1370 годе]. Там, когда славными почестями Дмитрий, Великий Князь Московский, вознесся, замыслил из-под Литвы Киевское, Витебское и Полоцкое Княжества войной отобрать. Послал к Ольгерду послов грозных с голым мечом и огнем, обещая его в Вильне на Пасху поздравить с красным яйцом, а Литву всю огнем и мечом завоевать и показать силу и мощь свою. Этого бахвальства и гордой исповеди Ольгерд выслушав и, обрядившись с Кейстутом, братом своим, и другими Князьями, задержал у себе тех послов, а сам тут же народное движение по всех владениях Великого Княжества Литовского и Русского разослал, чтобы все стягивались под Витебск на день средопостный великого поста. Братьев тоже всех оповестил своих, чтобы ему в тот же день против того главного неприятеля помощь дали. A когда уже к Витебску на день назначенный войска все как его, так и братьев с войсками своими, стянулись и оказались в одеждах парадных, как то нужно для войны, рассказал тогда Ольгерд дорогу для быстрого и простого перехода к городу Москве с войском в несколько тысяч черни Литовской, как готовить мосты и переправы, приставив для этого две тысячи конных с копьями для обороны. A сам, двинувшись из Витебска со всем войском Литовским, имея при себе послов Московских, днем и ночью шел спешно к столичному городу Москве. А по ходу ничего не палил и не опустошал, тех, кто ехал из Москвы против него, тех пропускал, а едущего сзади на Москву, того назад заворочал. Только живность всякую для войска у москалей брал и их самих для мощения мостов через болота и старицы, что на самой простейшей дороге до Москвы лежали, приказывал мостить, а к тому и зима землю в то время берегла. Шпионов и стражу всегда в нескольких милях перед войском, а также с боков и с тылу имел, а когда пришел под Москву, расположился обозом за городом в миле для отдыха войску своему.

A потом, двинувшись оттуда в нарядах парадных, как надлежит, послов Московских отправил, давши им лучину или факел зажженный. И сказал, чтобы отдали своему господину, говоря, что Ольгерд, будучи так уваженным, упреждает его, выражая ему почесть, и не желает такой далекой дороги до Вильни, поэтому сам у него в Москве будет на Пасху и яйцо ему красное раньше, чем тот факел догорит, отдаст, а того огня в Вильню в Литву из Москвы не нужно было возить. С тем, отпустив послов, сам за ними тропой с войском пошел.

Итак, послы те с тем посланием и с огнем в факеле, едва-то приехав к Москве, тут же шли до Великого Князя во дворец, которого встретили на Пасху самого идущего на заутреню в церковь, и отдали ему факел с огнем и послания своего совершили пересказ. И когда рассветало, Ольгерд со всем войском своим приехал под город и расположился обозом на Поклонной горе. Дмитрий, Великий Князь Московский, выслушав послание, ответ за ответ отданного от Литвы и неприятеля тут же под городом к войне снаряженного, готового и снаряженного к битве, видя не готовность обороны замковой и городской, злился сам на себя.

Думал с Литвой столкнуться в поле, но так быстро к битве и отпору такому великому неприятелю не мог подготовиться. Удалось договориться о перемирии, повелев военную контрибуцию тут же выделить и всему войску Литовскому плату из своей казны дать, и сохранить уже подтвержденное устоявшееся спокойствие и границы с Литвой такими, какими уже действительно имели быть, и в которых сам Ольгерд с рыцарством своим пребудет.

А по долгих переговорах поддался Ольгерд к единению и перемирию, однако при условиях, чтобы ему позволено было свободно с частью рыцарства Литовского и панами главнейшими к замку Московскому, при оружии подъехав, копье о стену замковую сокрушить, а для безопасности постановленного перемирия и границ Литовских с Москвой по реку Угру, чтобы сам Князь Дмитрий с митрополитом и с боярами своими присягой подтвердил, контрибуцию военную ему и войску его Литовскому заплатил, что все Великий Князь Московский исполнить обещал, опасаясь чего более плохого.

A Ольгерд тем временем, принимая добровольно предложенные договоренные условия, без жадной войны въехал в замок Московский, добровольно открытый, там же в церкви Князя Дмитрия приветствовал, и, отдавая ему красное пасхальное яйцо, говорил: "Видишь, Князь Дмитрий, кто из нас раньше на войну встал". A отдав яйцо, копье свое сокрушил о ворота, чтобы Москва помнила, что Литва с Ольгердом была в Москве и копье свое Ольгерд крушил о ворота. A потом Великий Князь Дмитрий все награды военные Ольгерда с другими перечисленным добром отдал, а границу с Москвой с одной стороны по Можайск, а с другой стороны по Угру, реку глубокую и болотистую, которая начиналась недалеко от Дорогобужа в лесу за Смоленском миль восемнадцать, между Калугой и Воротином впадала в реку Оку.

И так Ольгерд, пообщавшись с Князем Дмитрием, пошел с войском своим назад, веселясь от такого славного торжества без пролития крови. A придя к Витебску, распустил войско свое по домам, вознаградив всех ...».

4. ВТОРАЯ ОБЪЯСНЯЮЩАЯ ЦИТАТА

Для полного восприятия материала необходимо привести и следующий отрывок из той же «Хроники Литовской и Жемайтской», описывающий политическое состояние Великого Княжества Московского во времена Ольгерда и Дмитрия Донского:

«... Об очень великой неволе Московской от Татар. Тот Иван Васильевич [Грозный-Ужасный], человек, что после своих предков на Великое Княжество вступил, но было оно в неволе и в подданстве Татарском тех Татар, которые за Волгой живут. И так строго был невольником от них каждый Князь Московский, что где посол или гонец Татарский по дань или по другому какому делу в Москву приезжал, тогда должен был сам Князь Московский пешком выходить посла встречать, a кубок кобыльего молока (питье которого Татарам есть наивкуснейшее) с великим поклоном и челобитьем до земли подавать Татарину, на коне сидящему. Переводчику же, читавшему листы Царя Татарского, для сидения подстилку из наилучших соболей подстилал, а сам с правящими своими панами стоял, а потом, выслушав листы, челом ударял и на колени падал, ни слова не говоря, даже если против лучших приятелей и христиан войну объявить приказывали. Замыслил избавиться из той строгой и тяжкой неволи Иван Васильевич, муж сердца смелого и настоящий рыцарь, не смог стерпеть, выбился из той повинности ...».

5. АНАЛИЗ

5.1. ПЕРВОЕ

Итак, Великое Княжество Московское в 1370 году было полностью зависимым от Орды, и это никто не отрицает. Это состояние теперь можно смело назвать федерацией, когда на правах автономии Москва входила в состав Орды, вела ограниченно допустимую политику по общим с Ордой федеративным законам. Ее федеративные обязательства перед центром в Сарае сейчас не вызывают никаких сомнений, Москва выполняла условия федеративного договора так же, как сейчас это делает та же Казань в рамках Российской Федерации – единая фискальная (налоговая) служба, единая воинская повинность, единая финансовая система и так далее. Но та же Казань сейчас, как и Москва в Орде, обладает свободным пространством для самостоятельной реализации своих государственных прав, но малая степень этой свободы не позволяет назвать ни Казань в наши дни, ни Москву в 1370 году самостоятельным государственным субъектом.

Н. М. Карамзин подтверждает бесправное положение Дмитрия Донского в своей «Истории государства Российского» в томе 5 в главе 1 «Великий князь Димитрий Иоаннович, прозванием Донской. 1363-1389 г.», описывая договор 1372 года между теми же Дмитрием Донским и Ольгердом: «... Когда люди Московские, посланные в Орду жаловаться на Князя Тверского, успеют в своем деле, то Димитрий поступит, как угодно Богу и Царю: чего Ольгерд не должен ставить ему в вину ...». То есть, во-первых, Бог и Царь Орды находятся для Дмитрия Донского на одном высшем уровне, более высоком, чем чужеродный Ольгерд, и, во-вторых, Дмитрий Донской фактически подтверждает свою преданность федеративному договору, заключенному Москвой с Ордой.

5.2. ВТОРОЕ

Великое Княжество Литовское в 1370 году представляло собой единое централизованное государство под властью Великого Князя Ольгерда с единой столицей в Вильне, и независимость его никем не оспаривается.

5.3. ТРЕТЬЕ

Таким образом, зимой 1370 года мы имеем поход независимого государства Великого Княжества Литовского на одну их федеративных частей Орды – на Великое Княжество Московское. Это можно охарактеризовать как прямой военной интервенцией, то есть войной.

5.4. ЧЕТВЕРТОЕ

Как читать первую поясняющую цитату? Давайте ответим на вопрос: а не была ли военная контрибуция Дмитрия Донского и его позволение Ольгерду войти в Москву этим самым поражением? Можно ли сказать, что Ольгерд бескровно выиграл сражение за Москву в 1370 году? Можно ли сказать, что Дмитрий Донской защитил Москву?

История знает немало примеров, когда захват городов был предотвращен контрибуцией, и самого захвата не было. Тот же Киев ограничился откупом в три тысячи Литовских рублей Ордынским войскам Тимур Кутлуга после поражения Витовта при Ворскле в августе 1399 года. Но это не помешало Киеву остаться в составе Великого Княжества Литовского. Может быть, и в нашем случае после откупа Дмитрия Донского Москва сохранила свое членство в Орде, к чему так стремилась, и Ольгерд больше не претендовал на нее?

Если бы история этим и ограничивалась, авторы этих строк однозначно бы заключили: никакого захвата Москвы Ольгердом не было, ни кровавого, ни бескровного, ни какого-нибудь еще, Ольгерд удовлетворился контрибуцией, Москва сохранила свое место в составе Орды как федеративный субъект. Но ...

5.5. ПЯТОЕ

В двух словах напомним, что Мамай был официально назначенным Царем Орды управляющим Западной частью Орды, а также военнокомандующим этой областью. Не имея никаких прав на власть в Орде по геральдическим соображениям, все равно предпринял реальные действия по ее захвату. Со временем сделался Ханом Белой Орды, вел постоянные войны за центральную власть в Орде, где в его время доминировал и имел право на власть Царь Тохтамыш. В итоге непосредственно перед Куликовской битвой мы имеем Орду под законной властью Тохтамыша и ее маленькую Юго-Западную часть (Причерноморье и Крым) под незаконной властью Мамая. Стремясь в очередной раз подчинить себе Орду, Мамай в 1380 году двинул в поход на Москву, стараясь присоединить эту Западную часть Орды к себе насильно.

Таким образом, действия Мамая сейчас формулируются как военный мятеж и попытка военного переворота в государстве под названием Орда.

5.6. ШЕСТОЕ

Мы подходим к немаловажному обстоятельству, которое заставляет нас развивать логическую цепь дальше. В начале сентября 1380 года, спустя десять лет после рассматриваемого визита Ольгерда в Москву, состоялась знаменитая Куликовская битва. Этот факт нам интересен с той точки зрения, что в нем на стороне Дмитрия Донского участвовали два Литовских удельных Князя, оба – сыновья уже умершего к тому времени Ольгерда Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский.

Итак, мы знаем, что два представителя независимого государства Великого Княжества Литовского, по существу высшие руководители двух его областей, вторглись на территорию соседней федерации, а именно в ее ближайшее федеративное образование, в Великое Княжество Московское, и стали военным путем решать ее внутренние проблемы – подавление восстания Мамая. Это в современных трактовках расценивается только как военное вмешательства во внутренние дела соседней страны – Орды. И ни один из хронистов так и не дал потомкам объяснения причин такой агрессии, поэтому среди историков до сих пор нет четкого ответа на следующий вопрос: что же делали на Куликовом поле Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский со своими войсками, за кого бились, что защищали, какие цели преследовали?

5.7. СЕДЬМОЕ

Как указывают практически все источники, на стороне Мамая от Великого Княжества Литовского участвовал Ягайло. И этот факт мы вынуждены констатировать как военное вмешательство во внутренние дела соседнего государства, но уже в поддержку военного переворота. А так как Ягайло на тот момент был не кем-нибудь, а Великим Князем Литовским, то есть руководителем соседнего независимого государства, это называется прямой интервенцией и вероломным нападением. А он там что делал, какие планы воплощал, какие цели преследовал? И на эти вопросы нам ни один из хронистов никаких ответов не дает.

5.8. ВОСЬМОЕ

Разберемся в политических представителях Великого Княжества Литовского в Московских событиях 1380 года.

Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский – старшие сыновья Ольгерда от первого брака с Витебской Княжной Марией, Ягайло – старший сын от второго брака Ольгерда с Тверской Княжной Ульяной. Таким образом, Ягайло являлся Андрею и Дмитрию сводным младшим на десять лет братом, но родным по отцу. Неужели родные братья пошли так далеко от дома выяснять отношения между собой и не могли разобраться дома?

Все может объяснить следующий нюанс: при смерти Великий Князь Литовский Ольгерд завещал Великое Княжение не старшему сыну Андрею, как было принято в те времена, а любимому младшему Ягайле, в результате чего Великое Княжество Литовское оказалось на грани гражданской войны. Таким образом, вырисовываются мотивы к выступлению братьев по разные воюющие стороны – это либо опосредованная борьба за власть либо некое подобие мести.

Но это совершенно не отвечает на вопрос, а почему и по какому праву они свободно пошли это делать в соседнее государство, в Орду, в принадлежавшую этой Орде Москву? Почему так свободно и радикально принялись решать ее внутренние проблемы, да еще на разных политических полюсах?  Почему не побоялись мести Орды за такое откровенное вмешательство в ее внутренние дела? Почему не пошли в ту же Польшу? Ведь такое неприкрытое вооруженное участие трактуется ни как иначе, как интервенция, как война!

Значит, для этого были мотивы, и отрицать наличие этих мотивов просто невозможно. Эти мотивы нужно попытаться отыскать и объяснить.

5.9. ДЕВЯТОЕ

Поведение самой Орды в событиях 1380 года совершенно не поддается объяснению – она полностью отказалась от участия в этом военном конфликте. Мы нигде ни в каких источниках ни в какой форме не встречаем упоминания об этом. И на выходе мы получаем логический совершенно необъяснимый парадокс: с одной стороны, Орда в лице Царя Тохтамыша, самая заинтересованная сторона в подавлении мятежа Мамая, полностью отказалась от своего участия в этом внутреннем для себя конфликте, со второй стороны, вместо того, чтобы первой придти на помощь Москве, она допустила на свою территорию внешние вооруженные силы!

5.10. ДЕСЯТОЕ

В итоге мы видим удивительную картину: в одном из федеративных образований Орды в военном конфликте по обе стороны участвуют представители чужеродной державы, а законных представителей Орды нет. Это ли не парадокс, когда этот улус фактически разделяют две противоборствующие политические группировки из соседней страны?

Если Москва была улусом Орды, то почему не получила военной помощи от Орды, из Сарая? Такая помощь была бы более чем объяснимой и оправданной, ведь речь шла о подавлении мятежа и попытки свержения законной власти, и Москва, как ярый сторонник Орды, и сама Орда, как представитель законной власти, в этом вопросе находились на единых позициях. Но вместо этого мы имеем на поле сражения совсем другие союзнические войска – Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского из другого государства, чье присутствие там не то что неожиданно, а просто невероятно! А где же помощь Орды, неужели она бросила на произвол судьбы свой верный Московский улус?

Но как бы то это не называть, а этому всему надо отыскать логичное объяснение.

5.11. ОДИНАДЦАТОЕ

Если Москва принадлежала Орде, зачем тогда Орде в лице тогдашнего Царя Тохтамыша захватывать Москву и сжигать ее в августе 1382 года, спустя два года после Куликовской битвы? Ведь она исправно собирала дань с прилегающих территорий и отправляла ее в столицу Орды – Сарай. Казалось бы, все должно было быть с точностью до наоборот: мятежник Мамай устранен как политический соперник Тохтамыша силами одного Московского улуса, для этого дела не потребовалось привлечения централизованных сил Орды – да за такие подвиги награждать нужно!

Такой карательный поход, который сотворил Тохтамыш против Москвы в 1382 году, организуется не против своих, а как раз наоборот – против чужих. И против этого логического постулата очень и очень трудно возразить.

6. ОБЪЯСНЕНИЕ

Все связывается в единую логическую цепь с сохранением всех причинно-следственных связей, если принять за основу следующую версию описываемых событий.

Поход Ольгерда на Москву зимой 1370 года с последующей контрибуцией и договором о границах не ограничился простым откупом против агрессора Ольгерда, а вылился в фактическое присоединение Великого Княжества Московского к Великому Княжеству Литовскому. То есть итогом этого похода явилась не простая контрибуция, а установление вассальной зависимости Москвы от Вильни («... И так Ольгерд, пообщавшись с Князем Дмитрием, пошел с войском своим назад, веселясь от такого славного торжества без пролития крови ...»).

Итак, с декабря 1370 года Москва фактически вышла из состава Орды и вошла в состав Великого Княжества Литовского. Десять лет спустя возникла угроза Москве со стороны Мамая, и в условиях начавшейся войны теперь совершенно объяснимо поведение Орды и Великого Княжества Литовского. Орда, не имевшая на тот момент прав на Москву, полностью отказывается от участия в конфликте, а Великое Княжество Литовское как суверен Москвы, берет на себя обязанность по ее защите. Этим и объясняется участие Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского на стороне Дмитрия Донского.

Принципиальная причина участия Ягайло в этом конфликте та же – этот конфликт был внутренним делом Великого Княжества Литовского. Но почему Ягайло участвовал на стороне противника до конца не ясно, вполне возможно, на то были некие внутренние политические причины, мотивы которых просто до нас не дошли.

Но это совершенно для нас не важно – все три участника битвы на Куликовом поле со стороны Великого Княжества Литовского были на нем на правах представителей централизованной власти, которая распространялась на Великое Княжество Московское.

И логическую точку в этой гипотезе ставит августовское 1382 года сожжение Царем Орды Тохтамышем Москвы как акт мести за отступничество в сторону Великого Княжества Литовского и как конкретный жест о новом завоевании Ордой. И с августа 1382 года Москва вновь, как и ранее, становится неотъемлемой частью Орды.

Параллельное предположение о том, что Литва дала независимость Москве не выдерживает серьезной критики: это в те времена было просто невозможно, да и в таком случае вряд ли Литва помогала Москве в его конфликте с Мамаем.

7. НЕОБЪЯСНИМЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

Вышеописанное объяснение является только версией, так как тут же наталкивается на сопротивление со стороны общепризнанных фактов. Напомним только очевидные, которые хронологически близки к 1370 году.

7.1. ПЕРВОЕ

В 1372 году Литва осадила Переяславль Залесский, входивший в зону влияния Москвы. Это было очевидное враждебное действие со стороны Ольгерда в отношении Дмитрия и не может быть допустимо в отношении союзника.

7.2. ВТОРОЕ

В июле 1371 (1372 по другим данным) года возникло враждебное противостояние Литовских и Московских войск под Любутском, закончившееся подписанием мирного временного соглашения, известного в истории как единственная дошедшая до нас «Договорная грамота Великого Князя Литовского Ольгерда, брата его Князя Кейстута и Смоленского Великого Князя Святослава Ивановича с Великим Князем Дмитрием Ивановичем и братом его Владимиром Андреевичем».

7.3. ТРЕТЬЕ

Эта единственная дошедшая до нас «Договорная грамота Великого Князя Литовского Ольгерда, брата его Князя Кейстута и Смоленского Великого Князя Святослава Ивановича с Великим Князем Дмитрием Ивановичем и братом его Владимиром Андреевичем» «… содержала только такие условия, какие были выгодны исключительно Москве и совершенно неприемлемы для Литвы … связанных не с Московско-Литовскими, а с Московско-Тверскими отношениями …» (В. А. Кучкин «Московско-Литовское соглашение о перемирии 1372 года»).

7.4. ЧЕТВЕРТОЕ

Поход Ольгерда на Москву в 1372 году был также враждебен по отношению к Дмитрию и закончился, по сути своей, безрезультативным миром.

7.5. ПЯТОЕ

Летом 1371 года сам Дмитрий ездил в Мамаеву Орду, а в 1372 году посылал туда представительное посольство. О чем шла речь на этих переговорах, конечно, доподлинно не известно, однако в любом случае это делалось без ведома Ольгерда – с ним об этих отношениях Дмитрия и Мамая никто не собирался советоваться.

7.6. ШЕСТОЕ

В 1371 году прошли успешные переговоры о сватовстве дочери Ольгерда Елены за двоюродного брата Дмитрия Ивановича Владимира Андреевича. Как этот факт объяснить с точки зрения затрагиваемой нами темы – не понятно: как акт примирения, как акт дружбы, как династический брак с целью недопущения войны? Сейчас это сказать невозможно.

8. ВЫВОДЫ

1. Однократное упоминание Ольгерда как Великого Князя Литовского и Московского в «Хронике Литовской и Жемайтской» в совокупности с приведенным логистическим анализом дают право на утверждение, что в декабре 1370 года Ольгерд действительно поставил Великого Князя Московского Дмитрия Донского и Великое Княжество Московское в зависимое от Великого Княжества Литовского положение.

2. Эта зависимость продолжалась с декабря 1370 года по август 1382 года, то есть одиннадцать с половиной лет.

3. Предложенная версия является лишь мнением авторов и авторы отдают себе отчет в том, что выдвинутая версия не объясняет всех имеющихся противоречий.

9. ИНТЕРЕСНЫЕ ДОПОЛНЕНИЯ

1. Слова Дмитрия Донского «... Димитрий поступит, как угодно Богу и Царю ...» нам говорят о том, что захват Москвы Ольгерда был противен Дмитрию и он всегда стремился остаться в составе Орды, но в силу объективных обстоятельств был вынужден покориться Ольгерду.

2. Версия о том, что Ольгерд, как и население Великого Княжества Литовского, в 1370 году были в большинстве своем язычниками не выдерживает натиска цитаты из «Хроники Литовской и Жемайтской», когда Ольгерд назначает день сбора своих войск в Витебске в «средопостный день великого поста». Такой христианский календарь язычникам был бы не понятен, ведь весть об этом дне шла по всем населенным пунктам государства, и раз такая формулировка нужного времени имеется в летописи, значит, такой календарь прекрасно понимали и пользовались им повсеместно. Для усиления этой мысли давайте допустим, что где-нибудь в коллективе вы объявляете, что все должны собраться там-то и там-то в этот самый «средопостный день великого поста» и пусть присутствующие разнесут это известие другим. Сколько человек поймет, когда нужно придти? И раз в те времена это прекрасно понимали и Ольгерд не боялся недосчитаться своего войска перед важнейшим походом на Москву, значит степень христианизации населения Литвы-Беларуси была подавляющей.

3. Создается впечатление, что подлинные документы о затрагиваемых событиях 1370-1382 годов сознательно утеряны и заменены некоей сказкой о доблести Дмитрия Донского. На эту мысль наталкивает вызывающее обилие необъяснимых былых пятен, алогичных поступков и бессмысленных действий, их намного больше, чем объяснимых мест. Эта сказка написана неким патриотом земель Московских, но с логикой у него были явные проблемы. Он совершенно не задумывался о последовательной связи событий и стройности повествования, в итоге получилось то, что мы имеем – масса логических несуразностей в ура-патриотическом пафосном промосковском стиле. Это слишком дешево для того, чтобы именоваться фундаментальной исторической наукой, и тот, кто проповедует эти сказки в качестве догм детям заведомо обрекает себя на крах – придет время абсолютных знаний, и это все громко рухнет. Не пора ли позаботиться о том, а что же останется после этого крушения?