« ... А затем пришли вести из Жемайтии, что там не хотят подчиняться великому князю Казимиру ... И князь великий Казимир был очень опечален тем, что Жемайтия отступилась от Великого Княжества Литовского, и в тот же час написал грамоты по всем владениям своим, всем властям Великого княжества, чтобы спешно приготовились к войне, намереваясь сделать их своей отчиной силой, как было ранее. И собрал силу немалую литовскую и пошел на Жемайтию и стал в Ковно, а Жемайтия собралась и стала на Невяже ... [речь идет о 1441 годе]»

 

Здесь мы имеем место с восстанием Жемайтии, случившимся при вступлении на Княжение в ВКЛ сына Ягайло в то время малолетнего Казимира (на момент описываемых событий ему было 14 лет). В этом эпизоде речь идет о прямом вооруженном восстании против центральной власти в лице Казимира с целью выхода из состава ВКЛ, что явно следует по тексту.

 

Для краткости не будем повторно приводить полный анализ эпизода, он в точности совпадает с приводимым здесь третьим эпизодом при Гедемине. Все повторяется – предательство, отступничество и, еще раз подчеркнем, явное противопоставление Литве в тех же границах, в районе Ковно-Каунаса (река Невяжа–Невяжис впадает в Неман в 10 км к северо-западу от Ковно-Каунаса).

 

Здесь же только заметим, что Ковно-Каунас в этом эпизоде представляется как Жемайтия, причины оставления города самими Жемайтами и выставление своего войска буквально под его стенами хронистом опускаются. Для нас это является полнейшей загадкой и веским доводом к умозаключению, что автор «Хроники Быховца» не в полной мере владел нужной информацией. На вопрос как можно отдать хорошо укрепленную цитадель и выставить свое войско в заведомо худшем положении у нас нет ответа.

 

Сам назначенный Великим Князем староста Жемайтии Кезгайла сидел в Вильно и имел в Ковно-Каунасе только своих наместников, которых Жемайты и выгнали, что может указывать на пренебрежительное отношение Литвы к Жемайтии – староста не жил в Жемайтии и руководил ею через посредников. Это аналогично положению Союзных Республик в составе СССР – все руководство осуществлялось Москвой через таких же ставленников на местах.

 

Те же, что и для третьего приводимого здесь эпизода. Опять видим явное противопоставление Литвы и Жемайтии по границе, проходящей в районе Ковно-Каунаса.

 

 

 

«... и наместников старосты Кезгайла выгнали [ставленника Литвы в Жемайтии, сам жил в Вильно], и избрали себе старостой Довмонта племянника Контовта ... потому что Контовт был родом жемайт ... [Ян Гаштольд говорит Казимиру]: "... Не годится тебе биться со своими подданными ... но сделай так: дай ... им старосту по их желанию Контовта ... А тот и их самих и того племянника своего уговорит, чтобы они ... против тебя, своего государя, не стояли ..." ... И Контовт, приехав к жемайтскому войску, прежде всего сообщил им, что ... князь великий Казимир сел в Вильно и в Троках и во всех княжествах литовских и русских. А затем уговорил племянника своего, которого жемайты избрали своим старостой, чтобы он не стоял за войну против такого великого государя и главное прирожденного отчича литовского... И жемайты решили служить великому князю Казимиру ... и присягнули ему на том. И князь великий Казимир ... утвердив их присягами и подчинив себе, приказал старосте жемайтскому Кезгайле, чтобы старостой в Жемайтий три года был Контовт ... И как три года прошло, Кезгайло по прежнему стал Жемайтским старостою, а у Ковтовта отняли …»

 

Разъясним ситуацию простым языком.

 

Совершенно очевидно, что мы имеем дело с прямыми народными выборами народного представителя (старосты), которые проходили методом открытого голосования и случились в силу неординарного события – восстания. До этого использовался метод назначения сверху – из столицы ВКЛ.

 

Фактически Жемайты выбирали не старосту, а предводителя восстания.

 

Из текста вытекает, что Жемайт Контовт и его племянник Довмонт занимали довольно высокие, но далеко не первые посты в ВКЛ, они также были популярны в Жемайтии. Это следует из следующего.

 

Избранный племянник не назван Жемайтом, а назван Жемайтом только его дядя («... и избрали себе старостой Довмонта племянника Контовта ... потому что Контовт был родом жемайт ...»), иначе автор бы прямо написал, что «избрали себе старостой Жемайта Довмонта». Почему этого не последовало? Очевидно, что указанный Довмонт был только наполовину Жемайт, стопроцентным Жемайтом был его отец и брат отца Контовт. Отец не упоминается, либо по причине отсутствия (например, смерть), либо непопулярности у Жемайтов. Не смотря на то, что избранный старостой Довмонт был не стопроцентным Жемайтом, именно его выбрали фактическим руководителем восстания, а это возможно только в случае его популярности в Жемайтии и его довольно значимого социального положения в ВКЛ.

 

Вместе с тем Жемайт Контовт, а тем более его племянник Довмонт по социальному статусу были явно ниже ставленника Казимира Кезгайло.

 

Четко сказано, что Контовта выбрали на роль парламентера вынуждено, им манипулировали, Казимир отвел ему марионеточную роль уговорщика восставших, он служил всего лишь наживкой, его столь высокое восхождение в иерархической лестнице носило временный характер и стало возможным только благодаря чрезвычайным обстоятельствам. Ход повествования дает понять, что такого высокого положения в обществе в обычных условиях ему никогда бы не удалось добиться.

 

Хронист обошел вниманием такую важную причину, по которой Жемайты оставили Ковно-Каунас, и вместе с тем акцентирует внимание на национальности старосты Жемайтии, что только усиливает неординарность назначения Жемайта старостой Жемайтии.

 

Ход повествования приводит и к следующему заключению: это единичный случай, до описанного 1441 года все высокие должности в Жемайтии занимали не Жемайты. Мало этого, из приводимого факта хладнокровного отстранения Жемайта Контовта от должности за ненадобностью и назначение на его место Литвина Кезгайла следует, что практика назначения на должности в Жемайтии, а тем более в ВКЛ, не Жемайтов была продолжена и дальше.

 

Итак, первым установленным Жемайтом, поставленным на высокую должность, стал Контовт. Он был старостой Жемайтии с 1441 по 1444 год, после чего эта должность снова вернулась к Литвину Кезгайле. К тому времени ВКЛ существовало уже около 200 лет. Жемайт Контовт стал старостой исключительно по воле обстоятельств, его использовали как буферную структуру в вопросе мирного урегулирования восстания Жемайтии. Как только вопрос был решен, его за ненадобностью просто выставили за дверь, ни у него, ни у Жемайтии ничего не спросив.

 

Теперь разберем приведенный элемент с двух позиций.

 

Для максимального усиления мысли определим вводные понятия. Историки современной Летувы утверждают, что ведущей (титульной) нацией в Летуве сейчас и на протяжении всей ее истории являлись Аукшайты, при этом Жемайты, Сувалкцы и Дзукцы занимали как бы второстепенное место.

 

Снова прочитаем: «… и избрали себе старостой Довмонта племянника Контовта … потому что Контовт был жемайт …». Возникает вопрос: возможно ли, чтобы большинство (Аукшайты) выбирали себе в качестве единого народного избранника представителя меньшинства (Жемайта), как это буквально сказано в «Хронике Быховца»? Конечно, такое возможно, но почти невероятно.

 

Здравый смысл и элементарная логика подсказывает другой очевидный и простой ответ: выбранный Довмонт и был, скорее всего, племянником Аукшайта, просто для летописца он являлся Жемайтом – единым собирательным этносом, включавшим в себя всех Аукшайтов, Дзукцев, Сувалкцев и Жемайтов. Учитывая довольно щепетильную обстоятельность автора, не пренебрегающего вспомогательными и даже второстепенными отступлениями, мы уверены, что такое этническое деление Жемайтии на Аукшайтов, Сувалкцев, Дзукцев и Жемайтов было бы им отражено в «Хронике» в обязательном порядке. Поэтому отсутствие такого деления в детальном описании событий мы считаем доказательством, что во времена писания «Хроники Быховца» такое деление этносов Жемайтии не играло никакой роли.

 

Теперь подытожим. Во-первых, выделение автором Довмонта как Жемайта прямо ограничивает его от Литвы. Во-вторых, сам факт изгнания прежнего старосты как ставленника Литвы и замена его на «своего» Жемайта прямо противопоставляет его Литве.

 

Таким образом, Литва и Жемайтия четко ограничивались и противопоставлялись друг другу не только по территориальному, но и по этническому признаку. Также этим примером мы в который раз приходим к очевидному заключению, что Жемайтия являлась собирательным географическим и этническим термином для всех восточно-балтских народов Аукшайтов, Жемайтов, Сувалкцев и Дзукцев, одновременно ни в коем случае не являющихся Литвой.

 

По этому эпизоду мы устанавливаем жирный знак неравенства между этносом Великих Князей Литовских и этносом Жемайтов. Совершенно очевидно, что Казимир проводил политику расстановки кадров по этническому принципу, при этом Жемайты в эти принципы не только не вписывались, а прямо противопоставлялись – Жемайт ни при каких обстоятельствах не мог занимать высокий должностной пост в ВКЛ, даже у себя на родине. И это настолько очевидно, что не требует дополнительных разъяснений – это описанный в «Хронике Быховца» факт.

 

Теперь разберем, какой этнос «Хроника Быховца» выводит в качестве правящей в ВКЛ.

 

Читаем буквально следующее: «...А затем [Контовт] уговорил племянника своего [Довмонта], которого жемайты избрали своим старостой, чтобы он не стоял за войну против такого великого государя и главное прирожденного отчича литовского ...». Здесь мы получаем прямой ответ на этническую принадлежность Казимира к Литве – он ее отец (отчич). Тут же выводим, что Казимир не Жемайт, он Литвин, он проводит системную тотальную политику расстановки Литвинов не только в Литве, но и в Жемайтии.

 

Теперь ответим на вопрос: можно ли ставить знак равенства между правящим этносом и титульной нацией? Ответ, естественно, утвердительный – какая же это титульная нация, которая лишена власти?

 

Еще одно существенное уточнение. Здесь мы имеем четкое указание не на единичный случай, а на системную кадровую детерминанту во внутренней политике ВКЛ. И нам также совершенно очевидно, что данная кадровая политика по этническому признаку проводилась и до Казимира, что прямо вытекает из самого факта упоминания случая с Довмонтом как о чем-то экстраординарном. Назначение Жемайта на высокую должность в ВКЛ до этого не случалось и не предвиделось в ближайшем будущем.

 

Таким образом, этим эпизодом «Хроника Быховца» устанавливает титульную нацию в ВКЛ – Литвины. Совмещение с предыдущими выводами в этом разделе позволяет нам легко вывести, что Жемайты не только не были титульным этносом, они фактически были лишены права занимать высокие государственные посты даже у себя в Жемайтии, не говоря уже о ВКЛ.

 

И для усиления высказанной нами мысли проведем перекрестную ссылку на «Перепись войска Великого Княжества Литовского 1528 года», где абсолютно вся шляхта на территории современной Беларуси, районов Вильни-Вильнюса и Трок-Тракяя, а также подавляющее большинство шляхты в Жемайтии по своей фамильной принадлежности обозначена как Литвины. Все это в совокупности с приведенными нами выкладками прямо свидетельствует на факт, что в ВКЛ в целом и в Жемайтии в частности только Литвинам и никому больше принадлежала власть на всех уровнях, именно они являлись доминирующими социальными организаторами в ВКЛ и Жемайтии всех звеньев вертикали власти.

 

Эти два представленные нами аспекта – элемент «Хроники Быховца» и «Перепись войска Великого Княжества Литовского 1528 года» – представляют собой по совокупности прямых исторических указаний мощнейшую доказательную базу убийственного характера, прямо свидетельствующую о бесправии и третьесортности федерального субъекта ВКЛ, именуемого в летописях Жемайтией, совпадающей в своих границах с современной Летувой без Виленщины.

 

 

 

1. Жемайтия являлась собирательным географическим и этническим термином для всех восточно-балтских народов современной Летувы – Аукшайтов, Сувалкцев, Жемайтов и Дзукцев.

 

2. Географическая граница летописной исторической Жемайтии совпадает с границами Республики Летува до присоединения к ней Виленщины в 1939 году по ее южной границе, а именно сразу же за Ковно-Кауносом до Трок-Тракяя.

 

3. Жемайтия четко ограничивалась от  Литвы и Руси как географически, так и этнически, она однозначно не являлась ни Литвой, ни Русью.

 

4. Литва и Жемайтия четко ограничивались и противопоставлялись друг другу как по территориальному, так и по этническому признаку.

 

5. Жемайтия совершала по отношению к ВКЛ предательство и государственную измену, вступая в войну с ВКЛ как на стороне его врагов, так и путем восстаний.

 

6. В Жемайтии, а тем более в ВКЛ, все значимые государственные посты могли занимать только Литвины, Жемайты были фактически лишены такой возможности, и это положение сохранялось как минимум до 1450 года.

 

7. Казимир и его отец Ягайло не являлись Жемайтами, они были Литвинами.

 

8. Титутльной и правящей нацией в ВКЛ являлся этнос правящих Великих Князей – Литвинов, на высокие государственные посты могли назначаться исключительно Литвины.

 

9. На основании группировки вышеприведенных выводов мы заключаем, что Жемайтия до 1450 года была бесправной колонией, не имеющей права даже иметь своих этнических представителей на руководящих постах даже у себя в Жемайтии.

 

10. Во времена Гедемина и Казимира Жемайтия не была удовлетворена своим статусом в ВКЛ и не дорожила своим статусом.

 

11. Учитывая, что летописные границы Жемайтии и Литвы проходят в районе современного этнического разделения Летувисов и Беларусов, под Литвой в «Хронике Быховца» понимались территории и этносы современной Беларуси, а под Жемайтией – территории и этносы современной Летувы.

 

 

 

Из проведенного исследования закономерен и прямо вытекает вопрос: так к какому времени применительны наши выводы? Во времена начала правления Гедемина в 1318 году? Во времена правления Казимира в 1440 – 1492 годах? Во времена завершения «Хроники Быховца» в 1506 году?

 

Для ответа на этот вопрос необходимо внимательно перечитать всю «Хронику Быховца». И здесь у исследователей не может возникнуть никаких сомнений, что автор проводит четкую южную границу Жемайтии только между Ковно-Каунасом и Троками-Тракяем. Ни в одном предложении этого достаточно развернутого повествования мы не смогли отыскать ни единого намека на альтернативное административное и этническое деление ВКЛ. Для автора «Хроники Быховца» южная граница Жемайтии между Ковно-Каунасом и Троками-Тракяем настолько естественна и очевидна, что мы заключаем: в его время эта граница не подвергалась никакому сомнению и пересмотру.

 

Деление автором географических мест на Литву и Жемайтию происходит твердо, уверенно. Подобная уверенность может родиться только по одной причине – автор не знал и даже не догадывался об альтернативных вариантах границ между этими федеральными землями ВКЛ. Если бы в любой охватываемый «Хроникой Быховца» период существовала бы реальная модификация этих границ, об этом факте автор без сомнения бы знал. Невозможно предположить, что, имея четкое представление о более мелких исторических деталях, летописец «вдруг упустил» такое архиважное обстоятельство, как граница Жемайтии.

 

Многими исследователями отмечено, что автор «Хроники Быховца» являлся образованным человеком своего времени, то есть профессионалом, а не дилетантом своего дела. Одним словом, невозможно предположить, чтобы профессионал, упоминающий в своем труде множество уникальных моментов, при написании своего исторического труда вдруг «забыл» где же находилась граница Жемайтии? Это представляется совершенно невозможным, напротив, мы еще раз обращаем внимание на уверенность автора в том, что он пишет.

 

Итак, сделанные нами выводы с некоторыми оговорками можно применить ко всему периоду существования ВКЛ до 1506 года, когда «Хроника Быховца» ставит точку.