Увы, так как сервис UCOZ очень ограничен по числу публикуемых знаков на одной странице, а без дополнений в процессе работы никак не обойтись, вынуждены использовать метод подстановки через промежуточную буферную страницу.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 1

ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ ЛИТОВСКОГО ЯЗЫКА КАК СЛАВЯНСКОГО

Это случилось в 1351 году. Венгерская "Chronicon Dubnicense" четко ставит знак равенства между словами Кейстута «rogachina roznenachy gospanany» и «Литовским языком (Lithwanice, на котором говорили Литвины – Lithwani)» в момент языческого обряда, который проводил сам Кейстут. Механически записанные иноязычным хронистом слова исправляют в более верные «rogachina rozni nachy gospad z namy – рогачина розни наши, господ с нами». Эти же «неизвестные» Венгерскому хронисту «Литовские» слова тут же кто-то знающий этот «неизвестный Литовский» переводит на Латынь и переводит грамотно: «Deus ad nos, cornutum iuramentum per nos». Соответствие трех вариантов (механической записи, Латинского перевода и Славянского аналога) безусловно указывает на тождество «Литовский язык = Славянский язык».

Как первоисточник, так и сам исторический эпизод верифицирован, его используют многие авторитетные авторы. Процитируем двоих из них, чтобы понять суть события.

ПЕРВЫЙ ИСТОЧНИК. «S. C. Rowell. Lithuania Ascending: A Pagan Empire Within East-Central Europe, 1295-1345. N-Y. 2004» стр. 145 (перевод наш).

«... в двух  рассказах очевидца и нескольких более поздних сообщениях выживают манеры, в которых Кейстут, Принц Тракайский и самый близкий союзник Великого Князя Ольгерда, сделал это соглашение с Поляками и Венграми. Они были включены в Венгерский "Chronicon Dubnicense" и в "Chronica of Henry of Diessenhoffen". Нанесение удара по соглашению вовлекало самое мощное проявление силы со стороны того, кто утверждал, что он намеревался принять крещение.

На совместном банкете Кейстут прибыл в палатку Короля Венгрии и, в простом представлении всех, дал Литовскую клятву, чтобы соблюдать соглашение, которое было разработано. Посредством подтверждения его честных намерений он (священник высокого уровня) тогда выполнил жертвенный обряд, поскольку он имел при себе одобрение из Вильни. Румяный вол был приведен и закреплен к двум доскам. Кейстут тогда погрузил Литовский кинжал в уязвимое место животного, и кровь била широкой струей. Он и все Литовцы затем помазали свои руки и лица этой кровью и выкрикнули на Литовском языке (фактически на западном Русском языке, возможно как средство лишения законной силы присяги с самого начала при использовании "неправильного" языка): "Rogachina roznenachy gospanatiy", который интерпретировался как "Бог, смотри на нас, наши души и этот рогатый и клятву, которую мы дали сегодня". Согласно Генри они должны были разделить судьбу животного, если бы они сломали присягу. Голова была тогда отрезана от туши, и мужчины шли три раза через разделение. Ритуал произвел глубокое впечатление на Христиан и на тех, кому об этом сообщили. Петрарка нашел это полезным как комментарий относительно практики Древней Латыни в Энеиде, а Австрийский поэт Сушенвирт сделал запись этого в своем рыцарском стихе ... Однако это был акт наглой уверенности Кейстута, чтобы ратифицировать соглашение, которое обещало преобразование [Христианизацию] Литовцев с таким ярким языческим церемониалом. Представление было тщетным, поскольку как только Кейстут узнал, что его брат Любарт был освобожден и что Христианская армия отошла от Литовских границ, он оставил все отговорки о намерении преобразовать [Литву в Христианство] ...».

ВТОРОЙ ИСТОЧНИК. «Endre Bojtar. Foreword to the past: a cultural history of the Baltic people. English edition published in 1999, N-Y» стр. 226 (перевод наш).

«... Есть много Литовских слов в различных документах, главным образом собственных и названия места. Так как писари были иностранными, их ценность довольно сомнительна. "Chronicon Dubnicense" является хорошим примером, где три слова выжили, известные как присяга Кейстута. Неизвестный летописец сообщает в 1351 году об экспедиции Лаоша Великого, которую он начал по воле кузена Венгерского Короля, Польского Короля Казимера Великого, против Литовцев. ­Литовский Великий Князь Кейстут уступил объединенным Польским и Венгерским армиям без сражения, и, в соответствии с языческим правилом, при мирном договоре, он представил вола как жертву. Он нанес удар своим ножом, Литовским особенным для этого случая, в вену шеи вола, привязанного на двух подставках; он вымазал кровь на своем лбу и воскликнул на Литовском языке "Rogachina roznenachy gospanany". Как А. Мержинский указал, предложение не Литовское, а фактически восточно-славянский язык, искаженный в процессе записи этого. Это означает "смотрите на вола, Бог с нами" (Mierzynski 1892-96/11,78). Этот случай также демонстрирует, что государственный язык в Великом Княжестве Литовском, по крайней мере на таких официальных мероприятиях, был восточно-славянским языком как в его разговорных, так и в письменных формах.

Всюду по своей истории Литовский язык оставался в тени восточно-славянского языка, Польского, и затем Российского, вплоть до 1918 года он оставался вторичным, время от времени запрещенный как "крестьянский язык" ...».

РЕММАРКА 1. Откуда Роуэлл взял, что Кейстут говорил по-славянски «возможно как средство лишения законной силы присяги с самого начала при использовании "неправильного" языка»? Эти слова явные признаки некомпетентности Роуэлла: во-первых, исторических свидетельств того, что хоть кто-то из элиты ВКЛ говорил на Жемайтском нет ни одного, во-вторых, в данном случае мы имеем безоговорочное свидетельство знания Славянского языка не только Кейстутом, но и всем Литовским войском. Это верный признак того, что Роуэлл пошел на поводу у общепризнанного мнения и совершенно пренебрег даже здравым смыслом – так, он повсеместно использует понятия Альгердас, Кестусис и Вильнюс совершенно не представляя, что история не знает таких понятий, все они были выдуманы только в середине 19 века.

РЕМАРКА 2. Венгерский автор Эндре Бойтар куда более объективен, он просто описывает очевидный факт – Летувский язык до 1918 года был второстепенным и никогда не был языком государственным. И ничего не выдумывает о никогда не упоминавшемся Жемайтском языке.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Таким образом, этот эпизод не что иное, как историческое свидетельство того, что уже в 1351 году под Литовским языком подразумевали язык Славянский. Особое значение этому свидетельству придают весомые детали: во-первых, сам Кейстут говорил на Славянском, во-вторых, это говорилось на значимом языческом обряде при заключении международного мира, в-третьих, элита Литовского войска, присутствовавшая на церемонии, понимала этот язы, в-четвертых, именно Литвины грамотно трактовали эти слова несведущему Венгерскому хронисту посредством общего языка общения – Латыни.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 2

МНЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ АНГЛИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

Подтверждение нашей точки зрения о том, что именно во второй половине 19 века с подачи Российских колониальных властей был осуществлен переворот в историографии ВКЛ, сместивший акценты в пользу исторической Жемайтии, мы находим даже в Английской исторической литературе. Профессор Йельского университета Тимоти Снайдер в своей работе «Реконструкция наций: Польша, Украина, Литва и Беларусь 1569-1999, Минск, Медисонт, 2010» (перевод на Беларуский, оригинал издан в Лондоне в 2003 году) на странице 74 формулирует эту мысль следующим образом: «... После 1863 года Российские власти обычно видели в Польской элите врага, в Литовском национальном движении – способ ослабить этого врага, а в Беларуском крестьянстве – частичку Российского народа ... 60-ые годы девятнадцатого столетия стали поворотным пунктом в подходе России к исторической Литве – северо-западному краю, но процесс этот шел медленно и сложно ... Такая политика неожиданно создала предпосылки, чтобы провести другой национальный раздел на всех уровнях общества. До 1863 года беларускоязычное селянство, которое составляло преимущественно большую часть населения в северо-западном крае, чаще всего именовало себя "Литвинами". После 1863 года Российская региональная политика, репрессии, а также Российские принципы национального раздела вытиснули это традиционное представление на обочину гражданского сознания. Имперская власть считала Православных Русскими и так заставляла выбирать между этнонимами. В конце 19 века носители Беларуского языка называли себя "Русскими", если были Православными, "Поляками" – если принадлежали к Римско-Католической церкве, и "Тутейшими" – если оставались сами собой. Уничтожив в народном самосознании исторический смысл "Литовскости", Российская власть расчистила путь новому – этничному – значению Литвы и упростила задачу Литовским деятелям. После 1863 года Российские историки, как и Литовские национальные деятели, также наново открыли для себя Великое Княжество Литовское – только Россияне видели в нем птенца, вылетевшего из гнезда Российской державы. Поражение  восстания 1863 года они подносили как "конец чужеродного Польско-Католического господства" на "изначальных Российских православных землях" – подобные эуфемизмы входили в России в широкое употребление. В 1898 году, когда во всей оставшейся Империи Поляки к столетию Мицкевича открывали памятники выдающемуся поэту, в Вильне Россияне вместе с другими "верноподданными" возвели статую генерал-губернатору Муравьева ...».

 

Таким образом, даже в Лондоне в начале 21 века знают, что только по инициативе Российской Империи во второй половине 19 века была осуществлена замена исторической истины с одной единственной целью – обоснования своей экспансии на земли Великого Княжества Литовского. Результатом стало переименование Литвы в Белоруссию, а Жемайтии в Литву, Литвины превратились из хозяев ВКЛ в неких «порабощенных» Белорусов, «младших братьев» Москвы, которых от «векового посрамления» Россия «освободила». Жемайтия же получила то, о чем никогда не могла даже мечтать – историческое наследие на Великое Княжество Литовское.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 3

ВКЛ БЕЗ РУСИ, НО С ЛИТВОЙ И ЖЕМАЙТИЕЙ

Когда Украина после Люблинской Унии и создания Речи Посполитой оказались в Короне Польской, ВКЛ остается только как «Литовское и Жемайтское», теряя свою «Русскую» составляющую. На этом моменте мы останавливаемся отдельно чтобы показать, что в средневековых понятиях значение слова «Русский» не распространялось на земли исторической Беларуси. То есть земли современной Беларуси в историческом плане не признавались как Русь самими жителями Речи Посполитой – ни Поляками, ни Украинцами, ни, самое главное, нашими предками.

Приведем пример такого обозначения ВКЛ без Руси. [2] страница 192, дело 782 от 30 января 1587 года, которое дублируется в «Акты Виленской археографической комиссии. Том 3. Акты Брестского городского суда. Вильна, 1870. В типографии Губернского правления» на странице 308-319. «... Постановление дворян Великого Княжества Литовского на съезде в Вильне при начале междуцарствия. Рады духовные и светские, княжата, панята, врадники земские и дворные и послы земские от всех воеводств и поветов, и все рыцарство и обыватели Великого Княжества Литовского и земли Жемайтской, собравшись по случаю междуцарствия на сейм в Вильне, в видах безопасности государства и правильного течения а нем дел, составили постановление с изложением своих требований и пожеланий от правительства, имеющего быть избранным Короля ... 9) ... эти же правила распространить и на Витебское Воеводство и на Жемайтскую землю ... 24) ... земля Жемайтская вместо аппеляций будет назначать следствия ... 25) относительно земской обороны: оберегать границы от Москвы на счет Королевской казны, в случае войны по зову Виленского гетмана – вооружиться против неприятеля и идти всеобщим ополчением ... Тот новый порядок чынения справедливости во всех воеводствах и в земле Жемайтской ... А иж земля Жемайтская, на тот час трибунала не имеющая, способ отправления судов себе там в земле Жемайтской постановили ... за ознаменованием листовным его милости пана воеводы Виленского, как гетмана, до воеводств и поветов, а в земле Жемайтской от старосты их ...».

Таким образом, глаза «рады духовной и светской, княжатами, панятами, врадниками земскими и дворными и послами земскими от всех воеводств и поветов, всего рыцарства и обывателей» в 1587 году видели свою страну как «Великое Княжество Литовское и земли Жемайтской». Это, во-первых, четко означает, что Литва это не Русь, во-вторых, что Литва это не Жемайтия. А где же в этом названии Беларуские земли, составлявшие большинство территории ВКЛ, если в ВКЛ больше нет Руси? Беларуские земли могли скрываться только под термином «Литва», которая четко отграничивалась от Жемайтии, ставшей в последствии Летувой.

 

Там же «Акты Виленской археографической комиссии. Том 3. Акты Брестского городского суда. Вильна, 1870. В типографии Губернского правления» на странице 325 опубликовано дело № 171 «Универсал Яна Карла Ходкевича Королевскому войску на Украине». Контекст дела четко ставит знак равенства между Русью, отошедшей после Люблинской Унии к Польше, и новейшим понятием «Украина».

 

ДОПОЛНЕНИЕ 4

15.29.3. ПЕРВЫЕ ВНУТРЕННИЕ УПОМИНАНИЯ О БЕЛОЙ РУСИ

Несмотря на то, что попытки Ивана Грозного в 1558-1583 годах перенести на наши земли термин «Белоруссия» не увенчались успехом, это случилось в первой половине 17 века, когда появился термин «Белорусец» (смотри раздел 15.14.9). Примерно в это же время выявляются внутренние первоисточники, которые упоминают «Белую Русь» внутри ВКЛ.

Из жалобы 1623 года Православной шляхты Короны Варшавскому сейму на притеснения и преследования, чинимые Католической и Униатской церквами Православному населению: «... Ясневельможный сенат! ... Этой теперешней униатской Руси, не знают наши законы и не знают их величества Польские Короли, так как не упоминают о ней в привилегиях, пожалованных Русскому народу, упоминают только о Русских Римского вероисповедания и Русских Греческого вероисповедания. Если же униатская Русь тождественно с Русью римского вероисповедания, то они должны ограничиваться теми правами и вольностями, которые были пожалованы Руси римского вероисповедания, а нас, Русь греческого вероисповедания, и наши права должны совершенно оставить в покое, т.к. эти права им не принадлежат, они не являются Русью этого греческого вероисповедания и не являются теми, которым были даны эти права... Русский народ пользуется свободой двояко, русский народ, который исповедует римскую веру западного обряда, и русский народ, исповедующий греческую веру восточного обряда. Первый сохраняет свою свободу, у нас эту свободу отнимают. Свобода в этом справедливейшем королевстве – это жизнь в соответствии с добровольно принятыми законами, но если нам не разрешают жить в соответствии с ними и требуют, что бы мы жили в бесправии, тогда и слобода превращается в рабство. А в подтверждении того, что это истинная правда, мы можем перечислить воеводства, поветы и города, в которых творится этот невыносимый произвол и несвойственное христианству притеснения нас, русского народа, хотя ваши вельможности, как начальники этих поветов и воеводств, сами изволите знать, что и в каком городе вершат владыки Руси – вероотступники. В Литве это Вильно, Минск, Новогрудок, Гродно, Слоним, Брест, Браслав, Кобрин, Каменец и другие; На Подляшье – Бельск, Брянск, Дрогичин и т. д. В Полесье – Пинск, Овруч, Мозырь и т.д. На Волыни – это Владимир, Луцк, Кременец и т.д. В воеводстве Русском – это Львов, Перемышель, Самбор, Дрогобыч, Саноки т.д. В Белзском воеводстве это – Бела, Холм, Красный Став, Буск, Сокаль и т.д. В Понизовье Кричев, Чечеренск, Пропойск, Рогачев, Гомель, Остр, Речица, Любеч и т.д. На Белой Руси – это Полоцк, Витебск, Мстислав, Орша, Могилев, Дисна и т.д. В большинстве из этих городов, люди старого греческого вероисповедания, имеющие права, пожалованные их величествами королями Польскими и великими князьями Русскими и Литовскими, отстранены от городских ратушных должностей, исключены из ремесленных цехов, лишены церквей воздвигнутых из камня и дерева их предками того же вероисповедания. Притом они испытывают невыносимые страдания, их заключают в тюрьмы, подвергают изгнанию, лишают должностей, наказывают штрафами, налагают аресты на имущество и придумывают всякие, какие только могут неприятности, надругательства и клевету ...».

РЕМАРКА. Это прекрасный пример внутреннего деления ВКЛ жителями самого ВКЛ. Как видим, под «Белой Русью» подразумевается та же самая «Русь» времен гражданской войны за наследство Витовта 1432-1435 годов.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 5

В качестве неоспоримого доказательства наших доводов приводим заметки очевидца,. изложенные в «Эркерт Р. Ф. Взгляд на историю и этнографию западных губерний России (с атласом). С-Пб, в типографии Дома Призрения Малолетних Бедных, 1864» на стр. 6-8. «... Ничто в западных губерниях России не определяет черты, отделяющие Русскую народность от Польской, так отчетливо и правильно, как различие вероисповеданий. Таким образом, в западной России, с сравнительно немногими исключениями, все Славянские обитатели Православного исповедания должны считаться Русскими, а все те, которые исповедуют Католическую религию – Поляками. Этот способ воззрения не во всех случаях и не абсолютно правилен (для Волынской, Подольской и Киевской губерний он правильнее, нежели для Белорусских губерний), но, говоря относительно, он чрезвычайно верен ... Мы могли бы привести еще некоторые другие данные, в особенности последнего времени, но считаем достаточным присовокупить, что Католик, говорящий на Белорусском или Малорусском языке, не только в глазах всех жителей Православного и Католического исповедания – Поляк, но и сам считает себя, да и хочет, чтобы другие его считали Поляком. Выражение "Католический Белорус" встречается, правда, довольно часто в научных статьях, но в действительности его нет и не может быть, потому что, за исключением исповедующих Православную религию в Витебской, Могилевской и восточной части Минской губернии, выражения "Белорус" для означения народности и "Белорусский" для означения языка никому в народе не известны. Язык свой простолюдин называет простым, а самого себя Русским, часто даже Литовцем (по политическим преданиям), или просто крестьянином (как национальную противоположность к Польскому дворянству и шляхте). Следовательно выражение "Католический Белорус" не известно ни в Русском народе, ни у Польских помещиков и духовенства. Польское дворянство, а в особенности Католическое духовенство часто употребляет выражение "Литовцы" о тех Католиках, у которых родным языком остался Русский. В этом случае они делают политическую ошибку, но в то же время сами допускают различие народности настоящей Польской и народности Русской ...».

РЕМАРКА 1. Как видим, в середине 19 века основным критерием деления населения на этносы оставался религиозный. Вместе с этим очевидно, что вторым необходимым признаком этого деления на этносы должна была оставаться Славянская принадлежность этого населения. Это заключение Российского натуралиста мы считаем самым весомым, так как, во-первых, оно описывает критерии деления на этносы на территории современной Беларуси ее коренным населением, и, во-вторых, полностью опровергает выдумки сторонних внешних авторов «научных статей» о всякой «Белорусскости» этой территории.

РЕМАРКА 2. Мы также видим, что еще в середине 19 века никто на территории современной Беларуси не употреблял понятия «Белорус» и «Белоруссия», считая себя Поляками-Русскими по религиозному критерию или крестьянами-шляхтой по социальной принадлежности. Но во всех ее областях как Католики-Русские, так и крестьяне-шляхта считали себя Литовцами (по определению Российских авторов, что соответствует Литвинам по местному самоназванию), так как все они жили в одной стране – Литве.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 6

«В. Ластоускi. Выбраныя творы. Мiнск, Беларускi кнiгазбор, 1997» стр. 369. «... Першы раз старакрыуская мова была названа "Беларускай" у кнiзе "Kazanie sw. Cyrylla patriarchy Jorozolimskiego (1596)", у прадмове да якой аутар яе, Сцяпан Зiзанiй, кажа, што выдау ен тое ж самае i у мове "Bialoruskiej". Калi прыняць паду вагу, што абодва браты Зiзанii-Кукелi былi як змагары за Праваслауе цесна звязаны з Маскоускiм патрыярхатам, то будзе ясна, адкуль гэты тэрмiн трапiу першы раз у Польскую кнiжку. Па за гэтым адзiночным выпадкам у краевай пiсьменнасцi не сустракаецца у такiм адзначэннi "Белая Русь" да другой палавiны 17 стагодзя. Лаурын Зiзанiй у 1596 годзе старакрыускую мову называе "Лiтоускай" ("Катэхiзiс, по-литовски оглашение"). Гэтак сама называе яе i Памва Бярында у сваiм слоунiку 1653 года ("Петел: Ческi i Рускi, когут. Волынски певень, Литовский – петух", бал. 133) ...».

РЕМАРКА. Здесь мы видим указание на единичное упоминание «Белорусского» языка в 1596 году, хотя 60 годами позже этот же самый язык повсеместно назывался Литовским (Литовский – петух), так как «Лексикон» относится к фундаментальным изданиям, использующим только распространенную терминологию. Также видим и объяснения причин этого единственного случая – желание «угодить» Степана Зизания своему Московскому патрону, желавшему видеть на территории современной Беларуси не исконную Литву, а некую Белоруссию.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 7

Здесь же обязательно надо привести цитаты других историков, которые разделяли эту точку зрения.

«Тадеуш Воланский. Письма о славянских древностях. Собрание первое, 145 изображений на 12 медных гравюрах. Гнезно, типография Эрнста Гюнтера, 1846», стр. 39: «... Думается мне, что Литва была известна в древнем мире под ее прежним названием Литавия, каковое было оттеснено на второй план общим наименованием "Скифия". Литовцы [в оригинале Литвины], равно как и выдающиеся мужи других народов, поступали на службу к Римлянам либо воевали с ними ... Мы находим на монетах и других Римских памятниках национальные названия почти всех Европейских народов: Боланус, Литавикус, Мосхус, Каприя, Гета, Паннония, Галлия, Гиспания, Германия, Хиберния, Кимбрия и др ... Юлий Цезарь в "commentaries de bello gallico, librum VII, capitula 37" упоминает полководца Эдура Литавикуса, который, предположительно, был выходцем из Литвы, как явствует из имени ...».

РЕМАРКА. Под общим термином «Скифы» Воланский, как было принято в его времена, подразумевал Славян, о чем он далее по тексту пишет: «... как известно, Овидий жил во времена Августа вплоть до своей смерти в изгнании среди скифско-славянских народов ... не исключено также, что Овидий, проживая среди Скифских Славян ... ». И если контакт Литвы с Великой Римской Империей и мог происходить, то это могло случиться только во времена, когда Литва Лютичей-Вильцев-Велетов еще была на правом берегу Эльбы.

Немецкий историк 19 века Уимьям Пир­сон писал («Pierson, W. Elektron oder ueber die Vorfahren, die Verwandtschaft und den Namen der alten Preussen: ein Beitrag zur Altesten Geschichte des Landes Preussen / von Dr. William Pierson, W. Pierson. Verlag von W. Peiser, 1869»): «... я убежден, именно Невры являются одним из предков Литовцев [в оригинале Литвенов], вместе с более поздними Велетами (Лютичами) ... Литва – Немецким языком искаженное слово "Вилта" ... В "Вилте" Немецкое слово "Вилт" можно увидеть – свирепый, яростный. Литовцы, Литвены действительно свирепыми назывались ... Чтобы доказать это, я ссылаюсь на Птолемея, Альфреда и Адама Бременского ... Если вы спросите старых исто­риков этого народа о соответствии его предков, то получите определенный ответ, что имя Литовцы – новое здесь, согласно Польским и Литовским летопис­цам. На самом деле оно появ­ляется только в 11 веке ...».

РЕМАРКА. У. Пирсон считал теорию происхождения Литвы от Полабских Славян Вильцев-Лютичей-Велетов самой вероятной.

Иоахим Лелевель, историк, общественный и политический деятель, профессор Виленского университета в своем пятитомном «Polska dzieje I rzeczy jej. Rozpatrywane przez Joachima Lelewela», закончившим издаваться в Познани в 1863 году, писал: «... Ян Потоцкий ... происхождение Невров он связывает с проживанием в земле Вильчуров, и потому родственные Неврам Славяне – Лютичи, Вилки от Вильчуров также названы ... Эти Велетабы, Вильцы дали себе третье наименование Лути, Лютичи, которое появляется позже, под которым они чаще всего упоминаются в иностранной литературе ... Капланы Литвы, Пруссии и Лютичей имя Криве носили, а статуи Божеств Лютичей имели имена Богов Литовских ...». Далее по тексту автор подтверждает свои выводы цитатами из ранних первоисточников с различными формами написания.

РЕМАРКА. Взгляды самого И. Левеля нам неизвестны, однако факт, что он приводит мнение Польского историка Я. Потоцкого о связи современной Литвы с летописными Лютичами-Вилками-Вильчурами-Велетабами, указывает на весомость этой идеи в его научном окружении.

«Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. 2 изд., т. 1-3, М., 1909». Песня-былина «Седой Ду­най», записана в 19 веке в Кижах, в которой повествуется о сватовстве Князя Киевского Владимира к дочери Полоцкого Князя Рогволода Рогнеде: «... Владимир, Князь стольно-киевский! Знаю я тебе Княгиню супротивницу. В той есть во славной Литве, у того есть у Коро­ля Литовского ...». На основании этой былины современные авторы сложили свою более пространную историю: «О. И. Рогова, Ю. А. Зыбин. Русские богатыри: Русские народные былины. М., Седьмая книга, 2014»: «... Поднялся тогда из-за дубового стола старый витязь Пермил Иванович, низко поклонился Красному Солнышку-Владимиру, и начал тогда такую речь: "Знаю я тебе невесту ... отец ее Литовский Король, а имя ей Апраксия" ... [Дунай Иванович, сват Князя Киевского Владимира, говорит:] Владимир, Князь стольно-киевский, еду я сватать тебе невесту к Королю Литовскому, знаю я его с давних пор, служил я у него три года в конюхах, да три года в стольниках, да еще три года в ключниках, есть у него две дочери: старшая Настасья Королевична, не живет у отца, а ездит в поле, с богатырями сражается, силой меряется, меньшая же, Апраксия Королевична, статна и пригожа, как раз тебе под стать ...».

РЕМАРКА. Как видим, народ в Российских Кижах Полоцк относил к Литве, а Полоцкого Князя считал Литовским Королем. Также очевидно, что народное представление в Российских Кижах о Литве было как о Славянской стране, так как очевидна общность языка Руси и Литвы. Не можем не отметить двойственности былинного Славянского Литовского Полоцка по отношению к рассказчику: с одной стороны Литовский Полоцк показан как союзник (Русский богатырь добровольно служил верой и правдой у Короля Литвы на высоких государственных должностях целых девять лет), с другой стороны тот же Полоцк показан враждебным (старшая дочь Литовского Короля сражалась с Русскими богатырями). Такая двойственность может быть объяснена заимствованием: коренная былина была создана на территории истинной Руси, в Киеве, который был союзником Литвы, но позднее перенесена в Московию, которая была Литве противницей.

«Записки игумена Ореста. Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. В 14 т. Т. 2 – Вильна, 1867». Стр. 71: «... Страна сия, нынешняя Могилевская губерния ... называлась областью Кревской по причине поселившихся в оной Литовских жителей Кривичей. Радимичи и Кривичи были идолопоклонники ... Могилевская губерния заселена Славянами, зашедшими от Дуная и от Вислы в 6 веке по Р. Х. Славяне, вытесненные Болгарами и Волохами из страны Дунайской ... на берегах реки Сож, назывались Радимичами. Славяне ... зашедшие от Вислы из Литвы, поселившиеся на берегах Днепра, назывались Кривичи ...». Эти строки писаны Орестом в 1781 году.

РЕМАРКА. И здесь мы видим, что в конце 18 века миграционная теория появления Литвы на территории современной Беларуси была одной из ведущих в среде образованной элиты общества.

В немецком журнале «Baltische studien. Stettin, 1842» в томе 24 на странице 40 под 18 номером читаем следующие строки (перевод с Немецкого): «... Вилты, Велатабы, Велеты получены от Велтав, по Птолемею они по морю у Немана, через внутренние земли в верховья Западной Двины, через Жемайтию, Семигалию и фактически Литву к Вильне пришли, и там несмешанные Литы есть. Для этого должна была быть сильная причина. Вулины, которые продвинулись на Буг с Волина [город Полабских Славян Лютичей-Вильцев-Велетов], в 405 году вероятно, не позже, с области Вислы ... Литы-Вельты – из земли между Эльбой и Одером. Две ветви Лютичей. Лютичи, форма которых Литевичи ...».

РЕМАРКА. В Германии в середине 19 века также считали, что Литва возникла вследствии миграции Славян «Литевичей» с их исконных земель между Эльбой, Одером и Вислой.

Самым ранним источником, указывающем на миграцию Западных Полабских Славян на восток Европы, бесспорно является Эйнхард. Являясь современником и хронистом основоположника Священной Римской Империи, он в своем труде «Жизнь Карла Великого» в конце 9 века записал: «... После того как те волнения были улажены, была начата другая война со Славянами [в 789 году], которых у нас принято называть Вильцами, а на самом деле (то есть на своем наречии) они зовутся Велатабами. В той войне среди прочих союзников Королю [Карлу Великому] служили Саксы, которые последовали за знаменами Короля согласно приказу, однако покорность их была притворной и далекой от преданности. Причина войны была в том, что Ободритов, которые некогда были союзниками Франков, Вильцы беспокоили частыми набегами и их невозможно было сдержать приказами [Короля]. От западного океана на Восток протянулся некий залив [Балтийский], длина которого неизвестна, а ширина не превышает сто тысяч шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живет множество народов: Даны, так же как и Свеоны, которых мы называем Норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На восточном берегу живут Славяне, Эсты и различные другие народы, между которыми главные Велатабы, с которыми тогда Карл вел войну. Всего лишь одним походом, которым он сам руководил, Карл так разбил и укротил [Велатабов], что в дальнейшем те считали, что им не следует более отказываться от исполнения приказов [Короля] ...».

«В. Н. Татищев. От скифов до славян. История Российская во всей ее полноте. М., Экомо, Алгоритм, 2011» в разделе «Напямотование на сочиненное Байером от северных писателей» в пометке № 35 автор указывает: «... Славяне же, не иные, как владевшие Русью, с Винулем пришедшие, особенно народ Велетабы, которых Гельмольд прежде упоминает в Вандалии ...». Он же там же в главе 17 «Из книг северных писателей ...» пишет: «... Залив некоторый от западного океана к востоку простирается в неизмеримую долготу, в ширину же нигде не превосходит более ста тысяч шагов, а во многих местах значительно уже. При оном многие народы поселились, хотя Датчане и Шведы, которых мы Нормандцами называем, как северным берегом, так всеми тамошними островами владеют, но на полуденном берегу Славяне, Аесты и иные разные народы живут, между которыми главнейшие Велетабы ...».

РЕМАРКА. Здесь В. Татищев цитирует труд Эйнхарда «Жизнь Карла Великого», упоминает Гельмонда и его «Славянскую хронику», тем самым доказывая, что теория о миграции Западных Полабских Славян из центра Европы на восток была распространена со времен раннего средневековья.

«И. Е. Забелин История русской жизни с древнейших времен. В 3-х томах. М.,Типография Грачева и К. 1879», в главе 1 «Заселение русской страны Славянами» записано: «... Географ 2 века, Птолемей довольно подробно перечисляет даже и малые племена здешних обитателей, что вообще служит прямым доказательством торгового значения этой страны, ибо подобные сведения могли добываться только посредством купеческих дорожников, или из рассказов туземцев, привозивших к Грекам вместе с товарами и эти сведения. Но для нас всего важнее показание этого географа, что морской залив, в который впадают Висла с юга и Неман с востока, называется Венедским, конечно, по той причине, что в нем господствовали Венеды, частно своим населением по его берегам, а больше всего именно торговым мореплаванием. В восточном углу этого залива, стало быть в устьях Немана, Птолемей помещает Вендскую же отрасль, Вельтов, по западному Велетов, по нашему Волотов или Лютичей, коренное жилище которых находилось в устьях Одера, а здесь следовательно они были колонистами и заслужили упоминания в древнейшей географии несомненно по своему торговому значению ... Глубокая древность Славянских поселе­ний на Балтийском море больше всего мо­жет подтверждаться Скандинавскими сага­ми, которые много рассказывают о Ванах и Венедах, Вильцах-Велетах, о стране Ванагейм, куда Норманны посылали своих Богов и славных мужей учиться мудрости ...».

РЕМАРКА. И. Забелин отодвинул сроки миграции Славян с Одера ко времени Птолемея, однако современная наука утверждает, что этого не могло случиться ранее 8 века нашей эры.

Английский перевод издания «Géographie universelle de Conrad Malte-Brun. Tome premiere. Paris. Furne, Jouvet et Co. 1865»: «... Lithuanians and Samogitians are of the same origin as the Pruczi, and both are descended from the ancient Venedi or Vends, but these last mingled with other Gothic or Finnic tribes, that obtained a temporary dominion over them [Литвины и Самогиты имеют то же происхождение, что и Пруссы, и оба происходят от древних Венедов или Вендов, но эти последние смешались с Готскими или Финскими племенами, получившими временное господство над ними] ...».

РЕМАРКА. Французский географ Конрад Мальте-Брюн в первой половине 19 века также склонялся к миграционной теории Славян из центра на восток Европы. В этой цитате мы видим, что Французский автор мешает в кучу Славян Венедов с Жемайтами и Пруссами, что объясняется его недостаточной компетентностью.

«Kronika Polcka, Litewska, Zmodska I wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. Warszawa, 1846» в томе 1 на странице 42 М. Стрыйковский цитирует Лукаша Давида, делавшего выписки из записей Христиана – Епископа Пруссии и первого Епископа Литвы в Новогрудке при Миндовге. «... Венедия начальная, нынешняя Литва, является у них частью Венедов ...».

РЕМАРКА. Здесь М. Стрыйковский цитирует Христиана, который во времена Миндовга видел Литву как часть Славянской Венедии.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ