Настоящим сообщением мы хотим коснуться очень важного, на наш взгляд, вопроса, которым является научный диспут о конкретной дате признании герба «Погоня» в качестве государственного символа ВКЛ.

 

Историки Летувы однозначно указывают на Великого Князя Литовского Витеня. Действительно, вот этот отрывок из «Густынской летописи» (буквально): «А Витен нача княжити над Литвою, измысли себе герб и всему Князству Литовскому печать: рыцар збройный на коне з мечем, еже ныне наричут погоня».

 

Здесь мы полностью соглашаемся с историками Летувы – речь здесь может идти только о 1295 годе. Но тут мы обратимся к «Хронике Быховца» и «Хронике Литовской и Жемайтской».

 

 

 

- Определение даты введения символьного начертания герба «Погоня» в качестве единого государственного символа ВКЛ.

 

- Определение даты введения названия герба «Погоня» в качестве единого нарицательного имени в ВКЛ.

 

 

 

1. «Хроника Быховца» (стилизовано):

 

« ... Мой дядя Наримунт, когда сел на Великом Княжении Литовском, то герб свой Китовраса оставил своей братии, а себе сделал герб, - человека на коне с мечом. А тот герб означает взрослого государя, который может защищать свою родину мечом, а поэтому изберите себе государя взрослого, кто бы мог защищать государство, Великое Княжество Литовское ... »

 

2. «Хроника Литовская и Жемайтская» (стилизовано):

 

« ... [Наримунт] внутреннюю войну начал, замок Утену, где Довмонт с женой заперся, осадил и захватил, замкнутую [в замке] жену взял. А Довмонт к Пскову убежал, на Князя Псковянами был избран, с помощью которых Русь около Полоцка, замок Полоцкий захватив, под свою силу поставил. Этот Наримунт имел герб, или клеймо, от рыцарства своего такового, и тем печатался. И Великое Княжество Литовское заставил таким [печататься]: в гербе муж вооруженный, на коне белом, на фоне красном, меч голый, будто бы кого-то догоняя, держал над головой. И отсюда [герб] назван «Погоня». A доживши до старости, Наримунт потом умер и похоронен был, как Князь, на сжигалище, обычаем языческим, с жалостью всего подданства ... ».

 

 

 

Итак, совершенно очевидно, что речь идет о Великом Князе Литовском Наримунте (известном также как Римонт). «Хроника Быховца» четко указывает на время введения герба «Погоня» в официальное обращение в качестве высшего государственного символа – 1278 год, когда Наримунт принял власть в ВКЛ в свои руки. «Хроника Литовская и Жемайтская» ее дополняет описанием основных элементов этого герба и, что особенно важно, его названием.

 

При логическом слиянии этих двух элементов из двух абсолютно разных по происхождению источников мы имеем абсолютную и достоверную временно-пространственную картину: мы имеем время начала явления, мы имеем недвусмысленное описание, мы имеем конкретное название.

 

Итак, это только 1278 год и никакой другой.

 

Рассмотрим причины, по которым «Густынская летопись» указывает на совершенно другого Князя с опозданием по времени на 17 лет.

 

Для этого сперва возьмем даты написания всех используемых нами исторических документов (все они приблизительны по объективным причинам – их авторы не оставляли сведений ни о себе, ни о дате и месте писания). «Хроника Быховца» - 1506 год, «Густынская летопись» - 1620 год, «Хроника Литовская и Жемайтская» - 1740 год.

 

Здесь сразу заметим, что «Хроника Литовская и Жемайтская» как самый поздний источник является по своей сути заимствованием с некоторыми интерпретационными дополнениями из более ранних источников. Исследователи отмечают среди основных первоисточников для заимствования «Хронику Стрыйковского», а также «Хронику Быховца», очень близких вплоть до абсолютной идентичности друг к другу документов. Именно из этих документов и переписаны в ней материалы касательно нашего исследования. Добавим, что в свою очередь «Хроника Быховца» и «Хроника Стрыйковского» также являются заимствованием из более ранних документов, не дошедших до наших дней.

 

Таким образом мы приходим к выводу, что исследуемый нами элемент «Хроники Литовской и Жемайтской» был заимствован у «Хроники Стрыйковского» или у «Хроники Быховца», а «Хроника Стрыйковского» и «Хроника Быховца» в свою очередь заимствовали его почти слово в слово из единого для обоих более раннего источника. Ввиду этого применительно к нашему исследуемому элементу «Хроники Литовская и Жемайтская» есть не что иное, как та же дополненная другими источниками и интерпретированная «Хроника Быховца», а поэтому ее значение в нашем исследовании резко снижается и носит только уточняющий характер.

 

Теперь изучим обстоятельства создания оставшихся в нашем актуальном поле «Хроники Быховца» и «Густынской летописи».

 

«Густынская летопись» была написана в Густынском Троицком монастыре, возведенном в 1600 г. на острове Густыня в верховье реки Удоя. В настоящее время это село Густыня Прилуцкого района Черниговской области. Автор Украинец по происхождению, о чем явно свидетельствует используемая лексика и техника письма – «украинская скоропись». Учитывая поздние даты написания, а также затворнический образ жизни, произведение считается полностью заимствованным из других источников. Принимая во внимание факт значительной отдаленности от интересующих нас мест и времени, автор чисто механически переписывал какой-то документ без верификации его на подлинность и достоверность.

 

Кратко напомним, что согласно сформировавшимся на сегодняшний день научным утверждениям, «Хроника Быховца» была писана Литвином по национальности, о чем свидетельствуют многие характерные для Беларуского языка обороты и слова. То есть автор «Хроники Быховца» был фактически знаком с историей этого края, сердца Литвы, не только с летописных, но и с устных источников, передаваемых из поколения в поколение («Народная память»). Это крайне важное замечание, так как во все времена в той или иной степени существовала цензура – это явление следует записать, а это явление следует забыть. Это подтверждается тем, что в «Хронике Быховца» находим много элементов, не встречающихся в других источниках того времени. Все это делает «Хронику Быховца» наиважнейшим документом в нашем исследовании.

 

Таким образом, при сравнении обстоятельств написания «Хроники Быховца» и «Густынской летописи» мы однозначно определяем, что степень достоверности первой несравненно выше, что именно «Хроника Быховца» является более доверительным источником в освещении событий, происходивших в Великом Княжестве Литовском. Также учитывая, что «Хроника Литовская и Жемайтская» полностью заимствовала исследуемый элемент из «Хроники Быховца» (почти полная идентичность и с «Хроникой Стрыйковского»), ее можно принять как дополняющий ее элемент.

 

На основании вышеизложенного мы делаем вывод о том, что при датировке введения герба «Погоня» в качестве высшего государственного символа ВКЛ следует брать за основу «Хронику Быховца» - 1278 год.

 

Что же тогда означает 1295 год и Великий Князь Литовский Витень, указанные в «Густынской летописи»? Здесь мы полностью соглашаемся с нашими Летувскими коллегами – источник является полностью доверительным, заслуживает уважения, указанные в ней события не могут быть ошибкой. Указанная дата провозглашения «Погони» в качестве государственного герба ВКЛ в 1295 году была, но она была повторной.

 

Этот акт Великий Князь Витень повторил, тем самым еще раз подтвердив для всего Княжества, что только «Погоня» является высшим символом государства. Как косвенное доказательство этому служат многочисленные факты использования разных Княжеских печатей. Так, Гедемин пользовался как «Погоней», так и пытался ввести в обращение «Ангела», который, увы, не прижился.

 

Таким образом, в условиях использования в качестве Княжеской печати ВКЛ и отсутствии единого герба Наримунт в 1278 году своим указом ввел в обращение единый герб «Погоня», что в 1295 году еще раз закрепил Витень.

 

Теперь следует коротко определиться, тождественны ли понятия «Гербовая печать Великого Князя» и «Герб ВКЛ».

 

Уже только при самом поверхностном рассмотрении мы сразу приходим к выводу, что эти понятия абсолютно различны. На ранних этапах формирования ВКЛ мы видим гербовые печати Князей с символами Колюмны, Китовраса, Погони, Ангела. Иными словами в качестве символа Княжеской гербовой печати использовался геральдический символ его фамилии, но никак не общепринятая в государстве традиционная символика.

 

Аналогичная картина наблюдается и в других княжествах – при смене Князя менялась и гербовая печать с характерной отличительной символикой. В те времена было принято иметь именно отличную от других геральдическую особенность, прямо проявлявшуюся в гербовых печатях государств того времени. Поэтому дошедшая до наших дней символистика раннего средневековья характеризует, прежде всего, конкретного правителя, и только потом – государство. Так было не только в Восточной Европе – так было в Европе повсеместно.

 

Таким образом, в раннем средневековье отсутствует главное свойство символик – их стойкость при смене власти, их идентификация относится к конкретной власти, а не к предмету применения этой власти – государству.

 

Остановим дальнейшие рассуждения на эту тему из-за очевидной доказанности проводимой нами мысли – «Гербовая печать Великого Князя» и «Герб ВКЛ» это разные понятия.

 

Но и не вызывает сомнения факт, что Наримунт и Витень просто юридически закрепили то, что уже было сделано до них, что уже употреблялось и было принято обществом. Возможно ли поверить, что герб Наримунта и Витеня «Погоня» был в одночасье придуман ими самими и принят в обращение волюнтаристическим решением? Конечно нет – такой наиважнейший элемент каждого социума, как государственный и национальный символ, не может быть принят волевым решением, в таком случае он не будет в себе нести наиважнейших возложенных на него качеств: разграничительного свойства между социумами, национальной самоидентификацией каждым даже самым малообразованным членом социума, принадлежностью индивида именно к данному социуму, объединительными социальными свойствами и так далее.

 

Просто очевидно, что государственный символ «Погоня» был для Наримунта и Витеня очень силен и крайне важен своими именно государственными свойствами, силен до такой степени, что они решились на смену высшей символики и использование именно ее в качестве наиглавнейшего, высшего символа государства. Вводом в обращение «Погони» они явно стремились использовать ее сильные характеристики в созидательных государственных целях. Но для достижения максимальной государственной эффективности мог использоваться только самый сильный символ, и в их время таким символом стала «Погоня». До 1278 года «Погоню» или ее прообразы нельзя относить к единым сформировавшимся национальным символам, до этого она проходила этапы становления и признания.

 

Итак, только к 1278 году произошло окончательное формирование герба «Погоня» в качестве единого государственного символа ВКЛ.

 

И в конце попытаемся проанализировать явные расхождения «Хроники Быховца» и «Густынской летописи», заключающиеся в названии герба.

 

Почему «Хроника Быховца», несравненно более ранний документ, забывает о таком важном атрибуте герба, как его название? Почему оно появляется только спустя 17 лет, когда Великий Князь Витень только подтверждает повсеместное его употребление на территории всего ВКЛ? Означает ли это, что Наримунт вводил не «Погоню», а нечто иное? Означает ли это, что все же Витень ввел ее?

 

Сделаем замечания в отношении «Хроники Литовской и Жемайтской», прямо указывающей, что именно Наримунт ввел герб «Погоня» с этим же названием. Будучи достаточно поздним документом, имея под рукой более ранние доверительные источники без сведений о названии, с которых же и был переписан исследуемый нами элемент, мы не имеем достаточно оснований для полновесного утверждения, что «Хроники Литовские и Жемайтские» являются достаточным и бесспорным доказательством этого факта. Историческая наука не приемлет подобного подхода, а тем более очень осторожна в выводах.

 

Поэтому вывод о бесспорности «Хроники Литовской и Жемайтской» в вопросе происхождения названия герба «Погоня» будет подвергнут обоснованной критике. На вопрос: почему же название «Погоня» опущено в ранней «Хронике Быховца» и возникает только в поздней «Хронике Литовской и Жемайтской», которая же и использовала ее в качестве первоисточника, ответа, удовлетворяющего всех оппонентов, пока отыскать невозможно. Против очевидного аргумента оппонентов «Это дополнение автора Литовской и Жемайтской хроники, сделанное им самим из современных для него знаний» защиты нам найти не удалось. Для этого необходимо иметь дополнительные верифицированные источники, которыми мы, увы, не обладаем и вряд ли уже будем обладать.

 

Исходя из этого мы избрали путь построения доказательной базы исключительно на имеющихся доверительных документах.

 

Первое. Сразу отбрасываем все сомнения при описательном сравнении гербов Наримунта и Витеня. Вывод однозначен: речь идет об одном и том же символе. Наримунт ввел то, что Витень подтвердил 17 лет спустя. Добавим, что 17 лет – ничтожно маленький срок для радикального изменения геральдики, это дело нескольких поколений, поэтому считаем, что за этот период не могло произойти радикальных изменений самого символа, что подтверждают их описания в разных источниках.

 

Второе. Переведем буквально отрывок «Густынской летописи» « ... еже ныне наричут погоня ... », получим « ... которую теперь назовут Погоня ... ». То есть, которую именно теперь, в 1295 году, назовут «Погоней». Игнорировать точный временной оборот «ныне» мы не имеем никакого права. Мало того, на этом примере мы с удовлетворением указываем на точность повествования «Густынской летописи», на что указывали и другие исследователи.

 

Итак, мы приходим к выводу о том, что официальное название герба было введено в обращение именно Витенем в 1295 году. При полном отсутствии иных исторических материалов мы не имеем никакого научного права заключать ничего другого.

 

Этим мы признаем, что этот очень значимый атрибут герба, которым является его официальное название, был введен в обращение в 1295 году Великим Князем Витенем. Но вместе с тем мы однозначно заключаем, что сама символика является несравненно более значимым атрибутом герба, нежели его название, поэтому еще раз делаем вывод, что официальным годом рождения нашей «Погони» следует признавать именно 1278 год – год его утверждения Великим Князем Наримунтом. И здесь в качестве дополнительного усиливающего довода мы вправе упомянуть «Хронику Литовскую и Жемайтскую», которая прямо указывает на Наримунта и на 1278 год.

 

 

 

1. На основании «Хроники Быховца» точной датой введения символа «Погоня» в качестве официального герба ВКЛ следует считать 1278 год. Его ввел Великий Князь Литовский Наримунт в 1278 году, Великий Князь Литовский Витень в 1295 году подтвердил это.

 

2. Великий Князь Литовский Витень в 1295 году дает официальное название гербу – «Погоня».

 

3. «Хроники Литовские и Жемайтские» не являются доверительным документом, на основании которого мы можем однозначно утверждать, что название «Погоня» было введено в 1278 году вместе со своим символьным начертанием.

 

4. Герб «Погоня» не может рассматриваться как единый государственный или национальный символ до 1278 года.

 

5. 1278 год – это дата окончательного формирования геральдической символики «Погоня» в качестве единого национального и государственного символа и начала преобладания ее над альтернативными символиками.

 

 

 

Для полного адекватного восприятия нашей заключительной мысли сперва приведем аналогию с нашим Полоцком: официальной датой его основания считается 862 год, то есть время первого упоминания в исторических документах, хотя уже давно археологически доказано, что Полоцк существовал много ранее. По аналогии с этим указанный в настоящей статье 1278 год также следует считать как официальную крайне допустимую дату утверждения герба «Погоня», впервые четко обозначенную в исторических хрониках. На самом деле наш герб «Погоня» также как и Полоцк родился намного раньше.

 

 

 

В. Антипов

 

Минск, февраль 2010 год.

 

dodontitikaka@mail.ru