Для этого вспомним Петра из Дусбурга и Германа Вартберга.

 

«... После этого легаты послали официальных гонцов к Гедимину, Королю Литвинов, чтобы предложить ему дело, порученное им Апостольским престолом, и тщательно разузнать, не собирается ли он с народом Королевства своего принять благодать Крещения и, порвав с идолопоклонством, смиренно почитать имя Господа нашего Иисуса Христа ...». И был заключен «... договор между язычниками и Христианами [то есть между Ливонией и ВКЛ] ...», положения которого были скреплены отдельной грамотой от 20 октября 1324 года, в которой «... повелели властью Апостольской строго соблюдать его, прибавив, что, кто бы ни нарушил случайно этот мир ... подлежит за это приговору отлучения [от Церкви] ...».

 

Когда «... братья и прочие Христиане земли Ливонии и Пруссии и других соседних пределов неколебимо верили, что не должны отныне вести сражения, и уже думали перековать мечи свои на орала ...», Гедемин, «... все свои усилия обратил на погибель веры и Христиан [и] повелел, чтобы Давид, его кастелян Гарты, с сильным войском вошел в землю Мазовии ...».

 

21 ноября 1324 года началась новая война, а 25 ноября 1324 года «... гонцы легатов вернулись в Ригу, а с ними один знатный Литвин, будто бы второй после Короля [Гедемина]. Он от лица этого Короля в присутствии стоящих вокруг легатов и множества прелатов и прочих Христиан возгласил, что они никогда не дождутся никакой грамоты о согласии Короля на Крещение свое или своих людей ... и он не повелит проповедовать такого в Поморских городах и провинциях, добавив, что этот Король силой Богов своих поклялся, что никогда не примет иного вероисповедания ...». Ответ был передан Папе Иоанну 22-ому.

 

Таким образом, Гедемин отказался не только от Христианизации Литвы, но и грубо нарушил условия мира, снова начав опустошительную войну.

 

Высокие послы прибыли «... с большими издержками к Литвинам, где они объяснили цель своего посольства. Но Литвины потребовали следующей пограничной линии: сначала начиная от Мазовии до верховья реки Алле, затем по Алле вниз до впадения Алле в реку Прегель, затем рекою Прегелем до Фриш-гафа, далее до моря и оттуда вдоль моря до того места, где Двина впадает в море, затем по Двине вверх, до того места, где в Двину впадает речка, вытекающая из озера Лубана, и от этой речки вдоль названого озера по прямой дороге в Россию. Далее, они потребовали, чтобы Орден, для защиты их от нападения Татар, был переведен в пустыни между Татарами и Русинами, и чтоб Орден не удерживал за собой никакого права на Русинов, но чтобы вся Россия целиком принадлежала Литвинам, и сказали: "Если мы достигнем ваших требований, то исполним волю императора". Вследствие этого послы, ничего не сделавши, возвратились назад, так как нашли требования Литвинов несоразмерно великими ...».

 

Какой же границы потребовали для себя Литвины? По современной карте эта граница совпадает с западными границами Летувы-Жемайтии, а вот восточная должна была проходить почти посреди современной Латвии. То есть в обмен на свое крещение Литва требовала демонстративно невыполнимых требований, такие амбиции, конечно, никем и никогда не могли быть удовлетворены.

 

По уточненным данным, сам Кейстут выехал в Нюрнберг, где встретился с Императором Священной Римской Империи Карлом IV. На встрече он сообщил, что Ольгерд готов принять католичество. Император велел крестоносцам прекратить борьбу с Литвой и направил туда посольство для проведения соответствующих переговоров.

 

Спустя 35 лет от аналогичных предложений отказался и Ольгерд, в результате «... чтобы отбиваться от рыцарей, Ольгерду и Кейстуту приходилось напрягать все свои силы, приходилось оставлять московских князей в покое ...».

 

В 1387 году Ягайло крестил Литву, в 1413 году Витовт крестил Жемайтию.

 

Война с Немецкими Орденами длилась по минимальным подсчетам (дата Петра из Дусбурга) с 1283 по 1410 год, то есть в общей сложности 127 лет, по максимальным (дата Генриха Латвийского) – с 1184 по 1410 год, или 226 лет. На эту войну были затрачены грандиозные невосполнимые ресурсы еще не окрепшего ВКЛ.

 

Что же в итоге?

 

В итоге мы не остались язычниками, мы все поголовно стали Христианами. Война оказалась проигранной, война оказалась проигранной 600 лет назад, война оказалась проигранной полностью – мы в итоге потерпели жестокое поражение, мы в итоге сами сдались при Витовте Великом, мы в итоге сами отказались от «заблуждений и невежества».

 

Стоило ли столько воевать? Конечно же, нет.

 

Во имя чего же тогда было затрачено столько ресурсов? Во имя «уносимых ветром» амбиций, во имя уходящего в никуда прошлого, во имя слепой веры в устаревшие догмы.

 

Правы или нет были Датские Короли, в 9 веке отказавшиеся от язычества самостоятельно? Они были полностью правы – они, желая того или нет, выбрали путь, продиктованный ходом самой Европейской истории.

 

При Гедемине мы пошли не тем путем, мы пошли против всей Европейской истории, мы были последними языческими изгоями Европы. В этой бессмысленной войне мы были обречены изначально, и наш победитель вовсе не Тевтонский и Ливонский Ордена, вовсе не Христианизация, наш победитель – сама Европейская история.

 

Что же мы проиграли? В конечном итоге мы проиграли и войну с Христианами, и гонку с Москвой быть объединительным центром Восточных Славян. Может быть, и поэтому мы проиграли войну за историческое наследие ВКЛ, то есть проиграли даже то, что во все времена являлось очевидно нашим не только для нас самих, но и для всего мира?

 

Теперь мы то, что представляем собой теперь – как говорят западнее Бреста, «убогая неполноценная нация», «Советские БелОрусссссссы».

 

— использовать имена собственные, этнонимы, гидронимы и топонимы, связанные с ВКЛ, в никогда не существовавшем Летувском написании;

 

— рассматривать «Литву как врага Москве», как «завоевателя Восточных Славян».

 

В настоящее время эти искусственные штампы в Российской академической историографии присутствуют повсеместно. Эти стереотипы являются базовыми и обязательными к использованию во всех научных материалах.

 

Когда же произошло полное преобразование «Литвы как альтернативы» в «Литву как врага» Москвы? В какие годы в России произошла трансформация Ольгерда в Альгердаса а Кейстута в Кястусиса?

 

2. Ольгерд – первый Великий Князь Литовский, по которому можно бесспорно определить его Славянскую принадлежность, если не считать Великого Князя Литовского Шварна Даниловича, «заимствованного» в Галицкой Руси. Славянская принадлежность Ольгерда определяется следующим:

 

— по брату Гедемина Воину, по племяннику Гедемина Любку можно вывести, что и сам Гедемин, отец Ольгерда, был Славянином. Все попытки показать Гедемина как некоего Гедеминаса из числа Летувско-Жемайтской нации беспочвенны и несостоятельны по причине полного отсутствия доказательств;

 

— по материнской линии Ольгерд являлся как минимум наполовину Славянских кровей, наверняка получил соответствующее воспитание, хотя бы второе, наверняка говорил по-славянски. Матерью Ольгерд наверняка был привит к системе Славянских ценностей;

 

— будучи крещенным по обычаям Киевской Православной церкви, Ольгерд обязан был знать не только Славянский язык, но и Славянскую Православную систему ценностей;

 

— личная печать Ольгерда четко свидетельствует, что он, будучи Великим Князем Литовским, сам себя никаким Альгердасом не считал, он считал себя Олгером;

 

— по факту приглашения княжить в Псков легко читается Славянская общность Ольгерда с Псковичами;

 

— наличие двух браков на княжнах-славянках подразумевает как общий язык общения, так и единую систему Православных ценностей;

 

— по наличию Славянских имен у сыновей Ольгерда в эпоху, когда слово мужа являлось определяющим, указывает, что сам Ольгерд был Славянином;

 

— все лица, привлекавшиеся Ольгердом в качестве иностранных послов, принадлежали к удельной Славянской знати. Сама мысль о том, что «завоеватель» Летувис-Жемайт Альгердас мог так всецело доверять свою внешнюю политику представителям «порабощенной» нации по определению невозможна;

 

— сам Ольгерд в 1375 году в родной ему Витебск и важнейший Полоцк ставил не каких-то там Летувисов-Жемайтов, а Славян Андрея и Радека;

 

— стереотипным для всех внутренних летописцев языком общения Ольгерда с представителями других Славянских этносов являлся только Славянский.

 

3. Официальный переводчик Академии Наук Российской Империи второй половины 19 века своими прошедшими цензуру комментариями нам передает стереотип своего времени о:

 

— принадлежности как минимум Ольгерда, а в его лице всех более поздних Великих Князей Литовских, к Славянам;

 

— принадлежности Литвы к Славянскому лагерю через рассуждения о «двух половинах» России – «восточной» Москве и «западной» Литве.

 

4. Война с Тевтонским и Ливонским Орденом, оттягивавшая многочисленные ресурсы с других внешнеполитических направлений Литвы, самым прямым образом повлияла на собирание Восточных Славянских земель под единое начало Вильни. Ввиду недостаточности ресурсов ВКЛ, оттянутых к Ливонии и Пруссии, таким центром стала Москва. В конечном итоге мы проиграли и войну с Христианами, и гонку с Москвой быть объединительным центром Восточных Славян.

 

5. Ненаучная трансформация имен собственных, этнонимов, гидронимов и топонимов ВКЛ с Летувскими окончаниями (Ольгерда превратился в Альгердаса а Кейстут в Кястусиса), преобразование «Литвы как альтернативы» в «Литву как врага» Москвы могло произойти только после 1922 года, когда возникла острая необходимость консолидации людских ресурсов вокруг нового тоталитарного режима, когда остро понадобилось срочно сделать «трех Славянских братьев».

 

Действительно, в тему настоящей статьи цитаты из этого документа будут весьма кстати, он только подтверждает и убедительно подчеркивает основные проводимые здесь мысли: в 19 веке даже в представлении Российской Академической историографии Литва была Славянской страной, а Великие Князья Литовские были Славянами, и Славянская Литва была реальным основным конкурентом Москве в собирании восточно-славянских земель. И эти мысли являлись официальным мнением Российской Академии Наук середины 19 века.

 

Россизм – от слова Русь, определяет все связанное с Восточными Славянами, не тлько с современными Русскими.

 

Русак и Русанетка – понятие национальности, используется автором к лицам восточно-славянской национальности, но не имевших отношения к Российской Империи.

 

... И так высокое мнение ο Русских и стыд ο своих рубищах заставлял не одного Литовского Лета прилепляться к Русским и перенимать их язык, тем более и легче, что самый Литовский имеетъ в себе более половины Славянских слов.

 

Но тем более еще Россизм сделался исключительным властелином Летов, когда к Литве присоединены были и другие Русские Княжества, или страны: Минская, Псковская, Витебская, Могилевская, Черниговская, Волынская, Подольская, Киевская. В этой-то великой политической массе Леты Литовские, кои и теперь еще немногочисленны, так сказать, пали на дно. И так, если из всех упомянутых областей, и самой Виленской, набранная армия в 60 000 или 70 000 человек подступала, во время оно, к Смоленску или даже Москве под именем Литвы, как это водится у Летописцев-монахов Московского Княжества, то под сею Литвой вообразить себе нашествие будто иноплеменников, нападение особого рода нахальствующей Татарщины, только тот, кто не видет далее конца своего носа.

 

Дело в том, что пресловутая Историческая Литовская Империя была одна из могущественнейших Русских Княжеств, которое одно почти могло противостать Татарским наездникам; и если бы Новгородские Доги, или Дожи, столько же смыслили и в политике, сколько и на бирже, то в соединении с Виленским Потентатом, ради собственной пользы, выгнали бы из Руси гораздо прежде Заволожских плосконосых искателей счастья. Словом, под именем Литовского Царства таким же образом подразумевается Русское, как под именем нынешнего Прусского Немецкое, а именно Саксонское ...

 

... Некогда Литва могла с гордостью смотреть в свою будущность, но иначе определила судьбы ...

 

... Романом, Данилой и Львом, основателем города Львова, красивой столицы Галиции ... два молодые сына, наследники Королевства, пали около 1300 года, на Подолье в сражении с Татарами, оставив единственной наследницей свою сестру, которую завербовал за себя Польский Князь; таким образом, вся Красно-Россия досталась в приданое Полякам ...

 

... Влюбчивый Ягайло принес Полякам в приданое (первый из мужчин) все Литовское Царство. В 1386 году совершено торжественное соединение обширнейшей Литвы с Польшей ...

 

... Не влюбись Русанетка в Поляка, не влюбись Русак Ягайло в черноокую девчонку, и мы бы увидели совсем другую историю, а небольшое Польское племя осталось бы, может быть, в своей безвестности. Сколько было бы предотвращено слез! Ο жены ! Ο любовь ! ...

 

Таким образом, Ю. И. Венелин передавал нам стереотипные взгляды Российской Академии Наук, сложившиеся в середине 19 века.

 

2. На примере «Русака Ягайло» мы видим стереотипное представление Российской науки середины 19 века о Великих Князьях Литовских как о Славянах.

 

3. На примере «Историческая Литовская Империя была одна из могущественнейших Русских Княжеств» мы видим стереотипное представление Российской науки середины 19 века о ВКЛ как Славянском государстве.

 

4. На примере «Некогда Литва могла с гордостью смотреть в свою будущность, но иначе определила судьбы» и «Не влюбись Русанетка в Поляка, не влюбись Русак Ягайло в черноокую девчонку, и мы бы увидели совсем другую историю» мы видим стереотипное представление Российской науки середины 19 века о ВКЛ:

 

— как претенденте на все восточно-славянское пространство;

 

— как конкуренте Москвы в собирании восточно-славянских земель.

 

5. На примере «Россизм сделался исключительным властелином Летов, когда к Литве присоединены были и другие Русские Княжества» мы видим стереотипное представление Российской науки середины 19 века о титульной нации ВКЛ как о Славянах.

 

6. На примере «если бы Новгородские Доги, или Дожи, столько же смыслили и в политике, сколько и на бирже» мы видим стереотипное согласие Российской науки середины 19 века о мощной объединительной силе Вильни, превосходящей Великий Новгород, не говоря уже о Москве, во время нашествия Батыя бывшей еще в безвестности.

Минск, июнь 2012 год

dodontitikaka@mail.ru