Предлагаемый анализ известного исторического документа выполнен в аспекте общей темы сайта и посвящен проблеме переселения Полабских Славян под натиском Немецкой феодальной агрессии 9-12 веков. Настоящее исследование широко известного первоисточника сделано с целью дополнить имеющийся в литературе критический материал некоторыми важными аспектами.

 

 

 

Таким образом, упомянутую трилогию можно отнести к уникальным и самым полным хроникам из жизни Западных (Полабских) Славян в период до Немецкого переселения на Эльбу.

 

Считается, что Гельмольд получил неплохое для своего времени церковное образование. Помимо отличного владения Библией, о чем свидетельствует многообразная масса цитат из нее, он читал и классических светских авторов. Он обладал очевидным писательским даром, так как его цитаты-сравнения из Библии к описываемым событиям чрезвычайно точны, разнообразны и стилистически отточены, этот художественный прием усиления цитатами описываемых событий у него проявляется особо ярко.

 

Принято считать, что он почти постоянно находился в Славянской Вагрии, в том числе и по причине засвидетельствованного им самим назначения его на церковную должность в Бузу на Плуньском озере, и был напрямую связан с христианизацией этой земли. О том, что Гельмольд был священником, говорит, во-первых, грамота Епископа Вицелина от 1150 года, в которой среди свидетелей упомянут дьякон Гельмольд, и, во-вторых, грамота Епископа Любекского Генриха от 1177 года, в которой упоминается пресвитер Гельмольд, что, по мнению большинства авторов, и указывает на идентичность автора «Славянской хроники» упоминаемым в грамотах лицам.

 

В современной литературе отточено мнение о Гельмольде как об одаренном человеке, эти выводы базируются на следующих элементах.

 

Во-первых, захолустная Славянская деревушка, куда он был направлен Гамбургским Епископатом, была в то время одним из важнейших пунктов христианизации Славянской земли, важнейшим Христианским плацдармом, руководство которым не могло быть доверено несведущему человеку.

 

Во-вторых, именно его, а не кого-нибудь другого убеждал Епископ Герольд взяться за написание «Славянской хроники», о чем Гельмольд сам сообщает в конце Предисловия к первой книге.

 

В-третьих, изложенные в предисловии ко второй книге рассуждения о возможных причинах тенденциозного и предвзятого изложения исторического материала не только характеризуют его как человека с тонким пониманием и адекватной оценкой реальной действительности, но и неподкупная честность просто делают честь его человечности и достоинству.

 

Однако высокоморальные нравственные принципы летописания Гельмольда так и остались лишь декларацией его тайных желаний описать события беспристрастно и объективно. На самом же деле Гельмольд, относя себя в предисловии ко второй книге к сторонникам голой истины, не поддающегося влиянию сильных мира сего, в действительности таким не был. Его «Славянская хроника» просто не могла не быть предвзятой и тенденциозной. Представитель рядового духовенства, человек далеко не знатного происхождения, Гельмольд со всех сторон зависел от высших представителей власти как духовной, так и светской.

 

Гельмольд, дорожа своим положением, вынужден был изображать события так, как это было угодно и приятно вышестоящим лицам, в первую очередь Герцогу Саксонскому и Баварскому Генриху Льву, его вассалу Графу Голштинскому Адольфу, а также своим непосредственным руководителям, Епископам Любекским (Альденбургским-Старгардским).

 

Вместе с этой критикой мы никак не можем пройти мимо очевидных фактов его смелого объективизма. Гельмольду делают честь те страницы «Славянской хроники», где он решается писать правду о своем современнике, могущественнейшем лице Империи Герцоге Баварском и Саксонском Генрихе Льве, подчеркивая его жадность, стяжательство, честолюбие. Вызывает восхищение отвага, с которой он пишет о ненависти и зависти, разделяющих Герцога Генриха Льва и хитрого, чванного Архиепископа Гартвига: «Оба спорили о том, кому принадлежат страна, кому – право ставить епископов, и оба неусыпно следили за тем, чтобы ни один из них не уступал ни в чем другому». Ничего, кроме похвалы, такие элементы труда вызвать не могут.

 

По описанию некоторых моментов легко заключается, что сам Гельмольд был свидетелем таких описанных им событий, как богослужение в Старгарде, прием князем Прибиславом Епископа Герольда, совместное с Епископом Герольдом разрушение языческой святыни Вагров – Священной Рощи и другие моменты.

 

В настоящее время рядом авторов на вполне понятных основаниях ставиться ряд вопросов, касающихся верификации его труда, в частности: на основе чего и вполне ли достоверно он написал столь пространно о сыне Готшалка, Бутуе, о борьбе его с Крутом, о Княжении Крута, о Бодрицком государстве Генриха, походах Генриха против Ран-Руян? Ведь параллельных источников история не знает и перекрестная проверка этих данных невозможна. Но мы считаем, что при наличии реальной сильной зависимости Гельмольда от вышестоящих рецензентов его творчества в лице высших представителей как церковной (самих Епископов), так и светской власти (самого Генриха Льва), а также в условиях наличия многочисленной диаспоры своих современников, знавших эти истории, любая мысль об историческом подлоге отпадает сама собой. Как мы считаем, в случае выявления недостоверных сведений такие влиятельные люди его времени просто не позволили бы увидеть «Славянской хронике» своего читателя.

 

Однако в процессе работы в силу объективной необходимости широкого освещения событий «Славянская хроника» Гельмольда вышла за рамки истории христианизации Славянских племен и превратилась в историю наступления Немецких феодалов на Славянские земли путем вооруженных нападений с последующим захватом и насильственным обращением в христианство.

 

Сейчас считается, что «Славянская хроника» писалась в два этапа и это было обусловлено сменой Епископа Гамбургского, в чьем ведомстве состоял Гельмольд. Первая книга (охват до 1163 года включительно) писалась при Епископе Герольде, покровителе Гельмольда, и сразу после его смерти была закончена и увидела свет. Предположение о том, что она была завершена между 1168 и 1170 годами совершенно неправдоподобно, потому что мы не имеем ответа на простейший вопрос – а что заставило Гельмольда пропустить и не дописать эти 5-7 лет? Настоящий хронист так не поступает.

 

Вторая часть в силу грозящей опалы со стороны нового Епископа Конрада вышла к читателю не ранее 1172 года, то есть после смерти Конрада. Однако предположение о том, что она и писалась после этой даты, на наш взгляд, не соответствует истине, так как совершенно невообразимо представить, что Гельмольд не описал бы то, что было позже лета 1171 года, когда он ставит в «Славянской хронике» логическую точку. Мы предполагаем, что он трудился над второй частью постоянно с 1163 по 1171 год, но в силу политических обстоятельств дал свой труд на обозрение только в 1172 году.

 

Место же написания «Славянской хроники» очевидна – это Вагрия, часть Славии, Славянской земли на правом берегу Эльбы.

 

При всей своей тенденциозности и внутренних противоречиях «Славянская хроника» Гельмольда является для историков важным и ценным источником, особенно в своей оригинальной части, освещающей период, по которому другие источники отсутствуют. Она сохранила уникальные сведения не только по политической истории Прибалтийских Славян и истории их борьбы накануне потери ими независимости, но также важные сведения об устройстве их городов, жилищ, их военной организации, религии, нравах и быте.

 

Здесь же обязательно заметим, что ярко выраженное пренебрежение и презрение у него вызывают исключительно те Славянские племена, которые «не почитают единого Господа», то есть не исповедуют Христианства. К Христианским Славянам у него расположение нейтральное (к Руси и к Польше) или положительное (к Богемии-Чехии) – цитаты смотри ниже по тексту. Этим важным замечанием мы выражаем несогласие с теми критиками Гельмольда, которые приписывают ему «презрение и пренебрежение» к Славянам в целом, как к целой системе Европейских народов. Как усилительный момент своей мысли приведем его цитату, где говорится, что Юмнета-Волина была населена «... Славянами вперемешку с другими народами, Греками и варварами ... [которые] пребывали в языческом заблуждении ...». Здесь он осознанно и преднамеренно смешал в единую «презрительную и пренебрежительную» кучу только тех, кто не желал «подставить выю свою» под власть Христианской церкви.

 

Географическое расположение основных Славянских племен Гельмольд рисует следующим образом: «... Хижане и Черезпеняне живут по эту, Доленчане и Ратари по ту сторону Пены. Эти четыре племени за свою храбрость называются Вильцами, или Лютичами [Wilzi, Liutici, в средневековых источниках встречается и третье название  –  Велеты]. Ниже них находятся Глиняне [они же Лины или Линоги – Lini, Linoges] и Варны [Warnawi]. За ними следуют Бодричи [Ободриты – Obotriti], город их — Микилинбург [сегодня деревня Мекленбург в Восточной Германии]. Оттуда по направлению к нам живут Полабы [Polabi], их город – Рацисбург [Ратибор, сегодня Ратцебург]. Оттуда, перейдя реку Травну [Траве], мы попадаем в нашу землю Вагров [Wagiri]. Городом этой земли был некогда приморский город Альденбург [Старгард] ... Есть и острова в Балтийском море, населенные Славянами. Один из них называется Вемере [сейчас остров Фембре (Фемарн), находится напротив Альденбурга – бывшего Старгарда]. Он расположен напротив Вагрии, так что с него можно видеть Альденбург. Второй остров, больший, лежит против земли Вильцев, его населяют Раны, называемые также Руянами, – самое сильное среди Славян племя [Rani, Ruiani, Runi, современный остров Рюген], единственное, которое имеет Короля [в оригинале – Rех] ... Альденбург – это то же, что на Славянском языке Старгард, то есть Старый Город ...».

 

Среди славян «... распространены были многочисленные заблуждения – почитание священных рощ, источников и прочие суеверия ...». Они рисуются как «... строптивый и развращенный род ...», живущий «... в великой и страшной пустыне ...» идолопоклонничества.

 

Система иерархии Славянских Богов: «... злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом ... Среди множества Славянских божеств главным является Святовит, бог земли райской ... рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают ...».

 

Святовит – самый главный Славянский Бог: «... Святовит, бог земли Руянской, занял первое место среди всех божеств Славянских ... и все другие Славянские земли посылали сюда ежегодно приношения, почитая его богом ботов. Король же находится у них и меньшем по сравнению с жрецом почете ...».

 

Другие Боги: «... помимо рощ и божков, которыми изобиловали поля и селения, первыми и главными были Прове, бог Альденбургской земли, Жива, богиня Полабон, и Редегаст, бог земли Бодричей ...».

 

Принципы идолопоклонничества у Славян: «... У Славян имеется много разных видов идолопоклонства. Ибо не все они придерживаются одних и тех же языческих обычаев. Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как, например, идол в Плуне, имя которому Подага. У других Божества населяют леса и рощи, как Прове, Бог Альденбургской [Старгардской] земли, – они не имеют никаких идолов. Многих Богов они вырезают с двумя, тремя и больше головами. Среди многообразных Божеств, которым они посвящают поля, леса, горести и радости, они признают и единого Бога, господствующего над другими в небесах, признают, что он, всемогущий, заботится лишь о делах небесных, они [другие Боги], повинуясь ему, выполняют возложенные на них обязанности, и что они от крови его происходят и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому Богу Богов ...».

 

Почитание Славянами своих святынь было абсолютным: «... Славяне питают к своим святыням такое уважение, что место, где расположен храм, не позволяют осквернять кровью даже во время войны ...».

 

Священная роща Прове описывается Гельмольдом таким образом, что не остается никаких сомнений в том, что он был этому очевидец: «... роща, единственная в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с Князем и с Жрецом на суд. Вход во дворик разрешался только Жрецу и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким здесь никогда не отказывалось в приюте ...».

 

Вместе с тем среди Славян были распространены Христианские имена: «... жителей диких и непросвещенных, не связанных с религией ничем, кроме того, что они носили имя христиан ...».

 

Славяне в глазах летописца не только вероотступники, но и обычные разбойники: «... весь этот народ, преданный идолопоклонству, всегда странствующий и подвижный, промышляющий разбоем, постоянно беспокоит, с одной стороны, Данов [Датчан], с другой – Саксов [Германцев]. Не раз Великие Императоры [Священной Римской Империи] различными способами, а пастыри своим искусством пытались, не смогут ли они в какой-нибудь степени приобщить эти строптивые и неверные племена к познанию имени божьего и благодати веры ...».

 

Разбойничий дух Славян особо выражен, когда Гельмольд противопоставляет Славянский разбой спокойной жизни земледельцев и с отсутствием у них стремления к оседлой степенной жизни, то есть к тем ценностям, которые были стереотипны для социальной среды, в которой воспитывался Гельмольд: «... Славяне весьма искусны в устройстве тайных нападений. Поэтому вплоть до недавнего времени этот разбойничий обычай был так у них распространен, что, совершенно пренебрегая выгодами земледелия, они свои всегда готовые к бою руки направляли на морские вылазки, единственную свою надежду, и все свои богатства полагая в кораблях. Но они не затрудняют себя постройкой домов, предпочитая сплетать себе хижины из прутьев, побуждаемые к этому только необходимостью защитить себя от бурь и дождей ...»

 

Несмотря на свою приверженность противоположной Славянам стороне, Гельмольд не раз характеризует Славян как мужественных и отважных воинов. Также Славяне рисуются как свободолюбивый гордый народ: «... Славяне сбросили вооруженной рукой иго и с таким упорством старались отстоять свою свободу, что предпочитали лучше умирать, чем снова принимать Христианство, и платить дани Саксонским Князьям».

 

Славяне повсеместно описываются отличными мореходами со свойственной им «... обычной своей безрассудной отвагой ...», долгое время грабившие и опустошавшие Данию. Их флот был велик, так как в 1159 году по приказу «... привести в Любек все разбойничьи корабли Славянские ... [Славяне представили] лишь небольшое количество кораблей, и притом самых старых, ловко утаив все остальные, годные для войны ...».

 

У Славян было распространено рабство их врагов, особенно Христиан: «... мы видели цепи и разные виды мучений, которые они [Славяне] причиняли Христианам ...».

 

Самым большим Славянским городом считалась «... Юмнета [Волина] ... действительно был самый большой город из всех имевшихся в Европе городов, населенный Славянами вперемешку с другими народами, Греками и варварами ... все [жители этого города] до самого его разрушения [в 1093 году] пребывали в языческом заблуждении ...».

 

Вся территория у Балтийского моря между Эльбой и Одером именовалась Славией, Гельмольд часто упоминает этот термин, подразумевая под ним все Славянские земли. Еще в 14 веке сохранились обозначения всего юго-западного Балтийского Поморья именем Славии, реже как Вендской земли, в торговых договорах эти области обозначаются как лежащие по Славянскому или Вендскому берегу.

 

Помимо Святовита одним из главных божеств Славян был Перун, они строили храмы и драпировали их отделкой красного цвета. На острове Рюген (старые исторические названия – Руян, Руйян, Рутения) в городе Арконе, являвшимся религиозным центром Балтийских (Полабских) Славян, стоял храм, в котором помимо других идолов содержался посвященный Перуну конь (Гильфердинг А. Собр. соч. т. 4 «История балтийских славян», СПб., 1874, ).

 

Раны (смотри ниже) «... войско свое они направляют, куда гадание покажет ... [Жрец Ран] тщательно разведывает ответы [Святовита] и толкует узнаваемое в гаданиях. Он от указаний гадания, а Король и народ от его указаний зависят ...». Далее уже в отношении всех Славян сказано, что «... Жрец по указанию гаданий объявляет празднества в честь Богов ...».

 

Иными словами предсказания судьбы посредством гадания являлись характерной особенностью вообще всех Западных Славян.

 

Сам же Славянский язык был единым языком для всех Полабских Славян: «... выслали вперед [одного] человека, знавшего Славянский язык ...», Христианский проповедник имел «... проповеди, составленные на Славянском языке, которые произносил понятно для народа ...», «... о чем Епископы и священники говорили непонятно, он [Готшалк] старался передать на понятном [для народа] Славянском языке ...».

 

Этот факт сразу выделим особым образом. Из этого прямо вытекает, что и Бодричи-Ободриты, и Раны-Руны-Руяны, и Вильцы-Лютичи-Велеты без переводчиков прекрасно понимали друг друга. Если принять во внимание теорию о том, что Раны-Руны-Руяны и Бодричи-Ободриты стали прародителями Руси, а Вильцы-Лютичи-Велеты Литвы, то, следовательно, Литвины и Русины также понимали друг друга напрямую.

 

И этот эпизод выделим самыми яркими чернилами. Если союз Ран-Рун-Руян, Бодричей-Ободритов и Вильцев-Лютичей-Велетов существовал на Восточных берегах Эльбы, почему этому союзу не существовать в новых государствах, созданных этими племенами после их изгнания с родины – в Литве и Руси?

 

Здесь Гельмольд говорит потрясающую вещь: Княжеская власть у Славян, как правило, переходила по династической линии от отца к сыну, однако в экстраординарных случаях народное право выбора себе Князя было выше этих династических отношений.

 

Во всех землях Славии, где не было Княжеской власти, были старейшины, которые выбирались из самых авторитетных личностей племени (например, в земле Вагров упомянут старейшиной некий Маркрад).

 

Это еще один факт, на котором необходимо заострить внимание. Не аналог ли описанных выборов Князя у Бодричей-Ободритов выборам Князей в Восточной Европе? Для авторов этих строк ответ очевиден и однозначен: уйдя с берегов Эльбы на восток Европы Полабские Славяне принесли туда и право выбора народом себе Князя.

 

Следует пояснить, что Гельмольд не говорит о безграмотности Полабских Славян, он говорит только об отсутствии летописцев. Из этого высказывания нельзя заключить, что у Западных Славян не было письменности, так как, учитывая явную антипатию к ним со стороны Гельмольда, он бы об этом обязательно бы упомянул и не один раз. Кроме того, Полабские Славяне со всех сторон были окружены народами с уже устоявшимися системами письменности.

 

Здесь усматривается еще одна очевидная аналогия между Старцами Славянскими на берегах Эльбы и всем знакомыми с детских лет Старцами Русскими. Здесь очевиден ответ на простой вопрос - старцы Русские пришли по обычаям Старцев Полабских. Зададим более сложный вопрос: почему после изгнания с Эльбы Бодричи-Ободриты сумели создать свою Русь, то почему бы и Вильцам-Лютичам-Велетам не создать свою Литву?

 

Также выделим этот факт в самостоятельный раздел, так как человеческие жертвоприношения мы встретим и в Пруссии, и в Литве, и в Ливонии.

 

Аналогичную социальную защищенность у Пруссов описал Петр из Дусбурга.

 

Ранам, также имеющим другие синонимические названия Руны и Руяны, Гельмольд отводит в своем труде значительное место. По тексту его летописания становится очевидным, что на месте их обитания – современном острове Рюген, принадлежащем Дании, – Гельмольд никогда не был и при описании Ран – Рун – Руян он использовал стереотипные для своего времени общепринятые представления об этом народе. И эти стереотипные представления, пусть даже многократно усиленные Гельмольдом, скажем прямо, характеризовали это Славянское племя не с самой лучшей стороны.

 

«... Раны же, у других называемые Рунами [также Руянами], – это кровожадное племя, обитающее в сердце моря [на острове Рюген], преданное сверх всякой меры идолопоклонству. Они занимают первое место среди всех Славянских народов, имеют Короля и знаменитейший храм [Святовита] ...».

 

«... Их [Ранов-Рунов-Руянов] боятся так по причине особого расположения к ним Богов или, скорее, идолов, которых они окружают гораздо большим почетом, чем другие Славяне ...».

 

 «... Главный город этой земли называется Аркона ...» – находилась в северной горной части острова Рюген. До недавнего времени сохранялся высокий, вышиной в 10 – 13 метров, древний вал, единственный след, оставшийся от знаменитого города и святилища Ранов-Рунов-Руянов.

 

Раны-Руны-Руяны не брезговали человеческими жертвоприношениями: «... среди различных жертв Жрец имеет обыкновение приносить иногда в жертву и людей-христиан, уверяя, что такого рода кровь доставляет особенное наслаждение Богам ...».

 

Гельмольд дает уникальные сведения об их повседневной жизни: «... Раны денег не знают и не привыкли пользоваться ими при покупке товаров ... А если бы ты хотел купить что-нибудь на рынке, то приобретаешь это на лоскут полотна. Если они ... получают золото и серебро, то они употребляют их на украшения для своих жен или отдают в казну своего бога ...».

 

Несмотря на опасливое и пренебрежительное отношение к ним, Гельмольд старается быть объективным, чем добавляет себе рейтинг: «... Хотя ненависть к Христианству и жар заблуждений были у Ран сильнее, чем у других Славян, однако они обладали и многими природными добрыми качествами. Ибо им свойственно в полной мере гостеприимство, и родителям они оказывают должное почтение. Среди них нигде не найти ни одного нуждающегося или нищего ... гостеприимство и попечение о родителях занимают у Славян первое место среди добродетелей ...».

 

Для всех читателей «Славянской хроники» очевидно, что один из трех упоминаемых этнических идентификаторов Раны-Руны-Руяны является самоназванием этого Славянского этноса, все остальные представляют собой его фонетические интерпретации в устах иноязычных авторов. Какой из трех исконный теперь сказать просто невозможно.

 

Обязательно отметим, что Гельмольд, описывая Ран-Рун-Руян, никак не отождествляет их с Русью (цитаты смотри ниже), напротив, складывается впечатление, что для него это совершенно не связанные друг с другом понятия. Уверены, что, претендуя на фундаментальность своего труда, Гельмольд обязательно бы отметил эту связь, если бы она имелась хоть в каком виде.

 

На западе от Немецких племен Саксов и Гользатов их отделяла Эльба, на севере они граничили с небольшими Славянскими племенами Глинян (Линов-Линогов) и Варнов, а также могущественными Славянами Бодричами-Ободритами. «... Другая река, то есть Одра [Одер], направляется к северу, пересекает землю Винулов [Венедов], отделяя Поморян от Вильцев ...». Из этой цитаты следует, что на юге Вильцы-Лютичи граничили со Славянами Винулами-Венедами (и Лужицкими Сорбами), а на востоке со Славянами Поморянами.

 

Иными словами, зона расселения Вильцев-Лютичей была значительна и простиралась она между двух рек – Эльбой и Одером, а это более 400 километров. В настоящее время эти земли расположены в Германской земле Мекленбург-Ворпомерн.

 

Столица Вильцев-Лютичей «... их город повсюду известен, Ретра, центр идолопоклонства. Здесь выстроен большой храм для Богов. Главный из них – Редегаст. Идол его сделан из золота, ложе из пурпура ...». В Ретре имелось «... девять ворот, и со всех сторон он окружен глубоким озером. Для перехода служит деревянный мост, но путь по нему открыт только для приносящих жертвы и испрашивающих ответы ...».

 

Ретра называлась Гельмольдом также «столицей Славян». Совершенно очевидно, что в самой Ретре Гельмольд никогда не был и эти строки он писал со слов тех, кто там бывал, поэтому достоверными следует признать только наличие города с храмом и идолом Редегаста, сведения про «золото» и «пурпур», по нашему мнению, сильно преувеличены, так как не согласуются с другими хронистами, его описывающими, в частности, с Титмаром Мерзебургским.

 

Город был полностью уничтожен (до 1180 года, более точная дата не установлена), на его месте новых поселений не возникало.

 

Мнение некоторых исследователей о том, что «... также одной из столиц Лютичей являлся город Аркона ...», то есть, по Гельмольду, столица Ран-Рун-Руян с острова Рюген, кажется нам чересчур смелой. Признав эту версию, мы ничего кроме противоречий, с тем же Гельмольдом, не находим, а веских доводов в пользу такого утверждения мы не имеем.

 

Гельмольд описал и гражданскую войну внутри племенного союза Вильцев-Лютичей, которая происходила в 1057 году и в которой «... победителями оказались Черезненяне и Хижане», одолевшие Ратарей и Доленчан. Иными словами, доречные (до реки Пены) воевали с заречными (за рекой Пеной). Но Ратари и Доленчане, не желая оставаться в проигрыше, пошли на множественный коллаборационистский союз с королем Дании Кнутом 3-им, Саксонскими правителями и Князем соседних Бодричей Готшалком, с помощью войск которых сумели одолеть противников.

 

Хотя Гельмольд не дает никаких пояснений по поводу названий Славянских племен, у нас не возникает никаких сомнений в том, что названия основных четырех племен Вильцев-Лютичей являются самоназваниями – Хижане, Черезпеняне, Ратари и Доленчане и имеют исключительно Славянское начало. Сложнее обстоит дело с тройным идентификатором их как Вильцы-Лютичи-Велеты. Но фраза Гельмольда «... эти четыре племени за свою храбрость называются Вильцами, или Лютичами ...» фактически подтверждает Гипотезу, на сегодняшний момент ставшую общепринятой, что коренное слово в этом идентификаторе следует искать в Славянском слове «Люты», то есть «злой до крайней степени» и, как следствие, «волк».

 

Наше же мнение о возникновении этнического идентификатора Вильцев-Лютичей-Велетов следующее:

 

В. Антипов

 

Минск, январь 2012 год.

 

dodontitikaka@mail.ru