Особый упор Летувские авторы делают на различиях между разговорным и письменным языками в ВКЛ. Вот следующая цитата, которая может четко сформулировать их взгляды:

 

«... Разговоры о "государственном языке" в средневековой Литве и рассуждения о разговорном языке по языку грамот отражают лишь непонимание специфики того времени, когда письменность играла лишь вспомогательную роль в культуре Литвы, основанной на устном слове.

 

Средневековые правители Литвы не писали и даже не подписывали своих грамот. Они всего лишь запечатывали их своей печатью. Грамоты и писали, и читали писари, при этом язык грамоты не имел никакого значения, так как великому князю содержание грамоты передавалась на его разговорном языке ...».

 

Иными словами, Великие Князья Летувскими историками буквально преподносятся как безграмотные люди, полностью доверявшие своим грамотным писарям «второстепенное дело ведения государственного документооборота». Уже в этом посыле легко улавливается стремление Летувы любыми способами показать главенство разговорного языка (естественно, Летувского), а не письменного (естественно, Беларуского), и в этих целях они легко приносят в жертву качественную составляющую Великих Князей – они в таком случае должны были быть полностью безграмотными.

 

Но не будем заострять внимания на этом вопиющем логическом посыле – он находится вне зоны критики современной науки. Нашей задачей является выявление доказательных элементов, опровергающих сам тезис о значимости писаря не только в ВКЛ, но и в любом государстве того времени.

 

Для начала необходимо вспомнить цели и задачи письменности.

 

Суть любой грамматики – точная запись посредством специальных символов произносимой речи и передача ее на расстояние. Алфавит является тем набором символов, которые наиболее точно соответствуют произносимым звукам в Европейских языках.

 

Для этого и создавалась письменность, чтобы на бумаге записывать то, что произносилось словами. То есть для того, чтобы каждый грамотный мог воспроизвести написанный текст в виде звуков с точной схожестью, как это делал автор. Иными словами читаемые сейчас Вами слова это лишь способ передачи мыслей и звуков, которые заложили в них авторы этих строк.

 

Такой принцип в Европе использовался везде и используется до сих пор. Но, по мнению Летувских историков, в ВКЛ имел место некий неизвестный никому другой принцип – «пиши не так, как звучит».

 

Предложим читателям небольшой тест – произнесите вслух следующие написанные здесь слова: Вильня-Вильно-Вильнюс и Кейстут-Витовт-Ольгерд.

 

Уверены, что все читатели не из Летувы произнесли это как Вильня-Вильно-Вильнюс и Кейстут-Витовт-Ольгерд. Но согласно логическому посылу о «второстепенности письменного языка» жители Летувы должны прочитать это как Вильнюс-Вильнюс-Вильнюс и Кястусис-Витовтас-Ольгердас.

 

Итак, Великого Князя в жизни звали Кястусис, писарь коверкал его имя до неузнаваемости – Кейстут. Как он это мог позволить, чтобы окружающий его мир знал его не под родным именем, а под каким-то вымышленным, и вымышленным кем – простым, пусть самым грамотным, но все равно обычным писарем! И так не только на протяжении жизни Великого Князя – так продолжалось на протяжении столетий!

 

По мнению Летувских авторов, это все писари сделали по-беларуски, князья совсем этого не желали, но ... ничего не смогли с этим поделать. Неужели у них не было рычагов управления против такого самовольства писарей, фактически узурпировавших историографию и делопроизводство государства в свои руки? А кто тогда мог их поставить на место? Почему их приструнили  везде, кроме ВКЛ?

 

В результате этого приводимого Летувскими исследователями логического посыла мы приходим к вопиющему выводу: вымышленной оказалась вся история ВКЛ, ведь в ней нет ни одного упоминания ни Жемайтских имен, ни Жемайтских населенных пунктов. Оказывается, все было по другому и виноваты в этом писари!

 

Такие системные вероломные деяния называются государственным сговором, а претворять их в жизнь на протяжении веков могла только некая секта, одним из функциональных свойств которой являлось способность передавать механизмы сговора через поколения.

 

Итак, логическое заключение, следуемое из посылов Летувских историков следующее: в период минимум с 1239 по 1794 годы (555 лет – и это минимум!) в ВКЛ орудовала секта писарей, ставившая перед собой цель искажения истории ВКЛ в тайне от других граждан, в том числе и Великих Князей.

 

Вот это аргументы! Как можно с такими доводами спорить?

 

У авторов этих строк совершенно другое умозаключение. Современное население Беларуси Вильно называет Вильнюсом и пишет его точно также. Если бы это было Вильно, то и писали бы точно также. Из этого только один вывод: до 1940 года столица ВКЛ была Вильней и никогда Вильнюсом, а до 1918 года Великих Князей Литовских звали именно как Кейстут, Витовт и Ольгерд и никак иначе.

 

Система верификации государственных данных была, есть и будет в любом государстве, и ВКЛ в этом не исключение. Элементарный контроль за качеством исполнения государственного делопроизводства, картографии и историографии был всегда. Мы утверждаем, что в ВКЛ именно Великие Князья требовали правильного толкования и написания всех объектов и явлений, происходивших в государстве хотя бы из опасения быть неправильно истолкованными.

 

Утверждение, что такого контроля не было в ВКЛ есть не что иное, как сознательное унижение нашего общего Великого Отечества, что мы считаем отвратительным.

 

Иными словами мы подходим к не обсуждаемому базисному понятию всех времен и всех государств: если бы Вильнюс в 1410 году был Вильнюсом, а Витовт Витовтосом, то и записал бы писарь:

 

«... и вывел Витаутас из под стен Вильнюса войско и повел его ...»

 

Но записано следующее:

 

«... и вывел Витаут из под стен Вильни войско и повел его ...»

 

Удивителен сам логический посыл доводов Летувских исследователей – раз нету прямых доказательств, значит было так, как мы хотим.

 

Что за выбранная система аргументации – если свойство не упомянуто в документе, то это не описанное свойство легко заменяется на выбранное по тенденциозному принципу.

 

Это вытекает из прямого контекста приводимых Летувскими историками доводов, а в нашем случае это следующее: мол, нету прямых свидетельств, что разговорным языком Великих Князей являлся такой-то язык, следовательно, по недвусмысленному умолчанию, Великие Князья Литовские говорили по-Летувски. Удивительное умозаключение!

 

Этот тезис также абсурден по определению и не подлежит никакому диспуту, однако сделаем аналогичные следующие выводы:

 

— Иван Грозный, Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь также говорили по-Летувски, так как в первоисточниках не указано их разговорного языка;

 

— и самое для нас главное: Франциск Скорина также, хотя и называл себя Литвином из Полоцка, все равно говорил по-Летувскии, так как ни в одном источнике не найдено, на каком языке он говорил. И все его знаменитые печатные издания в этом вопросе – просто ерунда, так как «... письменность играла лишь вспомогательную роль в культуре Литвы ...»

 

Так может быть, Гитлер со Сталиным вообще не ходили в туалет, раз об этом нигде не упоминается?

 

А нам кажется, что Летувские историки, приведшие такие аргументы в качестве своей доказательной базы, имели проблемы в психо-эмоциональной сфере. И наш довод в пользу этого весьма убедительный – данных о состоянии их психиатрического здоровья нигде не опубликовано, следовательно они ...

 

Не можем не отметить следующий не оспариваемый никем факт: официальное делопроизводство, как внутренне, так и внешнее, в ВКЛ представляло собой цельный высокоразвитый государственный институт. Это целостная организованная система государственных статистических наблюдений, документирования событий и явлений на всех уровнях государственной власти. Документировалось буквально все. Имена Великих Князей Литовских, топонимические и географические названия фигурировали в тысячах документах. Но ни одного государственного документа до 1918 года, включая метричные записи о рождениях, венчаниях и смертях, на Жемайтском языке на найдено.

 

Если следовать доказательному посылу Летувских историков «говорили на Летувском, писали на Западном диалекте Русинского (Беларуском)» возникает простой вопрос: сколько надо было иметь писарей-переводчиков для решения задачи перевода Жемайтской лексики на Литвинскую письменность?

 

Дальше развивать мысль не будем. Просто отметим очевидное: никаких писарей-переводчиков в ВКЛ не было, государственным языком как письменным так и устным был «Западный диалект Русинского», он же Беларуский в современном его понимании.

 

Скажите, дорогие наши соотечественники Литвины-Беларусы, как бы вы посмотрели на авторов этого сообщения, если бы они, аргументируя свою историческую позицию, апеллировали бы схожими положениями Летувских историков?

 

Как можно оценить человека, заявляющего «Нет прямого указания на то, что Франциск Скорина говорил на славянском, значит он говорил на Летувском»?

 

Как бы вы на нас после этого посмотрели?

 

Не развивая дальше очевидную мысль окончим настоящий раздел следующим образом: нашим исследователям при постройке доказательной базы ни при каких условиях нельзя опускаться до подобных абсурдных инсинуаций. У нас масса аргументов, лежащих в качественно иной плоскости, ими просто надо воспользоваться.

 

 

 

В этом разделе мы, базируясь только на одном историческом документе – «Хронике Быховца», представим документальные свидетельства того, что разговорным и литературным языком в ВКЛ был только славянский, никакой другой, и ни в коем случае ни Жемайтский-Летувский.

 

1. Во всей «Хронике Быховца» имена собственные используются только в славянском написании, а следовательно, и произношении. Перечислим лишь самые знаковые из них: Витовт, Ольгерд, Гедемин, Кейстут. Автор не знает никакого Витовтаса, Ольгердаса, Гедеминаса, Кястусиса.

 

2. Во всей «Хронике Быховца» топонимические названия приводятся исключительно в славянской форме. Приведем из них самые индикаторные: Вильня, Троки, Кунос (Ковно), автор не знает ни Вильнюса, ни Тракая, ни Каунаса.

 

3. Наримунт ввел новый герб ВКЛ: «... Мой дядя Наримунт, когда сел на великом княжении литовском, то герб свой Китовраса оставил своей братии, а себе сделал герб человека на коне с мечом ...». И хотя самого названия герба – сугубо Литвинско-Беларуского «Погоня» – автор не приводит, просто невозможно себе представить, чтобы этого названия при Наримунте не присутствовало.

 

4. Князь Довмонт, княживший в Утянах, после междоусобной войны со своим старшим братом Наримунтом, бежал в Псков, где был избран князем и княжил там долгое время: «... и мужи псковские, видя его [Довмонта], мужа честного и разумного, взяли его себе государем и назвали его великим князем псковским ...». На каком языке Довмонт общался со своими подданными? Только не на Жемайтском.

 

8. Великий Князь Литовский Войшелк прекрасно понимал русинскую речь Князя Льва Владимирско-Волынского: «... и потом приехал к Войшелку в монастырь Лев, и сказал Войшелку: "Выпьем еще, кум" ...».

 

9. Великий Князь Литовский Витовт и Великий Князь Московский Василий Дмитриевич прекрасным образом общались между собой напрямую: « ... И князь великий Витовт по его просьбе приехал к реке Угре, взяв с собой одного пана по имени Андрея. И князь великий московский, видя через реку тестя своего великого князя Витовта, взял с собой тоже одного боярина и вошли на конях в реку до середины Угры, и начал великого князя Витовта просить, чтобы он тоже въехал в реку и с ним бы повстречался. И князь великий Витовт въехал в реку с паном Андреем и поздоровался с великим князем московским, и они после длительного разговора между собой заключили мир и установили границу своих земель по реке Угре ... »

 

На каком языке они разговаривали? Давайте спросим у Россиян, что они думают по поводу того, мог ли Великий Князь Московский Василий Дмитриевич говорить на Жемайтском языке?

 

И нам интересно – что же ответят в Москве.

 

 

 

Абсурдные по своей логической сути доводы Летувских историков об «Ошибках писаря» и «второстепенности письменного языка» – это те индикаторные планки, которые только подчеркивают следующие очевидные факты:

 

— используется очевидный антинаучный подход с принципами «объяснение любой ценой», «выполнение заказа», «поиск доводов под заранее сделанные выводы», что, говоря литературным языком есть всем известные «партийность науки», «Лысенковщина в генетике»;

 

— отсутствует иная научная аргументированная система доказательств в вопросе значимой роли Жемайтии в политической жизни ВКЛ;

 

— безграмотность и второстепенность Жемайти как федеративной составляющей ВКЛ.

 

И последнее: если самая заинтересованная Летувская сторона не предоставляет иных, кроме указанных, аргументов, реальных доказательств в пользу Летувской стороны просто не существует.

 

 

 

В. Антипов

 

Минск, февраль 2011 год.

 

dodontitikaka@mail.ru