15.6.13. ОТСУТСТВИЕ ОБЪЯСНЕНИЙ ДЕТЕРМИНАНТЫ ПЕРЕИМЕНОВАНИЯ АУКШАЙТИИ В ЛИТВУ

В Летувской формуле «Аукшайтия = Литва», которую они доказывают, присутствуют два элемента. Аукшайтия – понятие историческое и национальное, было определено самим Летувским этносом для самих себя, это «верхняя земля». Аукшайтия полностью согласуется с Жемайтией, которая является соответственно «нижней землей», Летувская историческая национальная связка «Аукшайтия - Жемайтия» не подлежит сомнению. Литва – понятие более молодое, более позднее, привнесенное извне и совершенно не согласуется с Летувской национальной этнографией.

Таким образом, Летувскую формулу «Аукшайтия = Литва» надо понимать как «Аукшайтия, которая превратилась в Литву» и, соответственно, «Аукшайты, которые превратились в Литвинов». То есть мы сталкиваемся с феноменом изменения самоидентификатора целого этноса.

Совершенно очевидно, что это изменение было продиктовано внешней «Литовской» силой. И здесь мы, так или иначе, упираемся в следующий вопрос, требующий обязательного разрешения – зачем Аукшайту понадобилось записываться в Литвины? Чем его не устраивало свое историческое самоназвание? Каковы характеристики этой внешней побудительной «Литовской» силы?

На этот вопрос Летувская сторона не отвечает. Летувская историография оставляет без объяснений причины такой детерминанты развития Аукшайтов в Литвины, то есть смены своего самоопределения как нации. Однако без выявления определяющего механизма, движущей силы этого процесса, невозможно логическое осознание и верификация истинности доказываемой формулы «Аукшайтия = Литва».

Аналогично, Беларуская сторона доказывает противоположную формулу «Русь = Литва», в которой также присутствует тот же феномен смены этнического самоидентификатора под влиянием той же самой внешней «Литовской» силы. О побудительных мотивах тотального и быстрого записывания в Литвины бывших Русинов современной Беларуси, начиная с Новогрудка и Гродно, а также сравнительный анализ двух возможных детерминант развития ВКЛ (по Летувскому и Славянскому сценариям) мы подробно опишем в отдельном разделе, который является важнейшим доказательным элементом Беларуской историографии.

15.6.14. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Цитаты, призванные доказать формулу «Литва = Аукшайтия», все без исключения уязвимы для критики.

2. Статистические выкладки всех 11 цитат выглядят следующим образом:

— шесть на самом деле противопоставляются Аукшайтию Литве (пять описывают ее как одну из земель Литвы, одно как обыкновенную волость Литвы);

— одно описывает Аукшайтию в районе Гродно, что является ложью во все времена;

— одно как наслоение понятий Литвы и Аукшайтии глазами Жемайта в одиннадцатилетней ретроспективе;

— одно как наслоение понятий Литвы и Аукшайтии глазами несведущего Немецкого хрониста [Петра];

— одно заведомая ложь Витовта по очевидным политическим мотивам;

— одно как отождествление самих Жемайтов, находившихся в бедственных обстоятельствах, в более благоприятных условиях они такого отождествления не делали.

3. В итоге история донесла до нас четыре свидетельства о том, что Литва это Аукшайтия.

4. Главные признаки этих четырех цитат следующие:

— только Жемайты отождествляли Литву с Аукшайтией, а также единожды это сделал Немецкий некомпетентный хронист [Петр];

— только Жемайты в единственной цитате пытались навязать Витовту мысль о едином родстве с Литвой, чтобы спастись от «ярма крестоносцев», однако эти же Жемайты не делали этого в остальные более благоприятные для себя 558 лет существования ВКЛ;

— ни один Литвин никогда и ни разу не отождествил себя с Аукшайтами, это сравнение делали одни Жемайты;

— эти четыре цитаты носят эпизодический характер и противоречат генеральной исторической истине – Жемайтия оставалась Жемайтией всю историю ВКЛ, Аукшайтия оставалась Аукшайтией только для Жемайтии, для остального мира это была только часть этой же Жемайтии.

5. Если эти четыре цитаты противоречат генеральной исторической истине об изначальной и постоянной самостоятельности Жемайтии, подтверждающейся остальными пластами исторических материалов, эти четыре цитаты подлежат логическому обоснованию, что мы без труда сделали в этом разделе.

6. Генеральная логическая последовательность, объясняющая выход этих четырех цитат из общего исторического контекста Жемайтии, сводится к наложению двух понятий Литвы и Аукшайтии в глазах Жемайтов (для них как чужеродная Литва, так и своя Аукшайтия находились сверху по Неману). Это наложение было использовано только самими Жемайтами, а также по одному разу внешним Немецким, [Петр], и внешним Польским, Длугош, источниками, которые по определению не могли верифицировать эти сведения ([Петр] летописал в Кенигсберге, Длугош летописал в Кракове, оба были священниками, оба никогда не были в Литве и совершенно не ориентировались во внутреннем ее содержании). Вместе с тем все историки, в том числе сами [Петр] с Длугошем, в других местах своих трудов следовали устоявшейся исторической традиции и многократно и повсеместно выделяли Жемайтию как составную часть Литвы, отличную от нее, что определяется только как противопоставление этих понятий.

7. Ни один из великого множества внутренних летописных источников ВКЛ, по определению являвшихся куда более компетентными во внутреннем содержании Литвы, ни разу нигде не допустил отождествления Литвы с Аукшайтией, внутренние летописцы ни в какие времена Аукшайтии не знали, во все времена они знали только Жемайтию.

8. Летувская сторона, приводя этот набор из 11 цитат:

— сознательно не проводит их должного аналитического разбора, в ходе которого уже после первичной обработки выясняется, что семь из них фактически говорят о противоположном;

— абсолютизирует свою идею на основании оставшихся четырех цитат;

— полностью игнорирует весь исторический контекст с огромными пластами исторических свидетельств, утверждающих о самостоятельности Литвы от Жемайтии и Аукшайтии;

— фактически расписывается в отсутствии реальной доказательной базы своей ключевой формуле «Литва = Аукшайтия».

 

15.7. ПОЛОЖЕНИЕ 7: ИСХОД ПОЛАБСКИХ СЛАВЯН НА ТЕРРИТОРИЮ

СОВРЕМЕННЫХ ЛЕТУВЫ И БЕЛАРУСИ – ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

15.7.1. СВИДЕТЕЛЬСТВА ГЕЛЬМОЛЬДА

Единственным и надежным источником, подробно описывающим историю захвата Западных Полабских Славян Немецкими феодалами в 880-1171 годах, является «Славянская хроника» Гельмольда. Данный труд широко известен в исторических научных трудах, однако он практически не затрагивался при освещении самого актуального вопроса: так кто, куда и когда ушел с западного берега Лабы-Эльбы?

[Гельмольд, 3] и [Гельмольд, разделы 9 и 10]

15.7.2. СВИДЕТЕЛЬСТВА ВЕЛИКОЙ ПОЛЬСКОЙ ХРОНИКИ

«Великая Польская хроника» подтверждает сведения [Гельмольда] другими словами. Описывая захват Славии Саксами итоговыми фразами, что хронологически совпадает с последними годами герцогства Генриха Льва (до 1160), она сообщает, что «... Саксы, оставив свои очень небольшие земли и деревни своего народа, переселились на обширную землю Славян и среди них обрели себе постоянные жилища ... Во главе их стоят комиты, которых назначил Император Генрих [Генрих Лев], как говорят, после того, как подчинил Императорской власти эти края Славян. Этот народ получил свое название [Древнян] из-за гущи лесов и деревьев. Ведь Древнянами они именуются от "деревьев". Называются они также Травнянами от какой-то реки, которая зовется Травна ...».

15.7.3. РЮРИК

Важнейшим свидетельством миграции Полабских Славян в земли Восточной Европы служит история Рюрика, приглашенного в Новгород для управления местными племенами. Тема варягов Рюрика широко раскрыта в многочисленных трудах, в цели настоящего исследования не входит, однако основные ее выкладки привести необходимо.

В вопросе происхождения Рюрика мы придерживаемся более правдоподобной Западно-Славянской версии, в пользу которой говорят следующие основные особенности. Во-первых, это этимологическое согласование Западных Славян Вагров с самим понятием Варягов. Во-вторых, это этимологическое согласование соседей Вагров Западных Славян Бодричей-Ободритов с династией их Князей Ререков. В-третьих, это данные народных преданий уже давно полностью онемеченных потомков Западных Славян о Славянском Князе Ререке, собранных еще в 19 веке. В-четвертых, прибытие Рюрика в Новгород совпадает по времени с началом широкомасштабной Немецкой агрессии в Славию.

В-пятых, что для нас является самым главным, в пользу Западно-Славянской теории говорит дальнейшая дивергенция рода Рюрика – его потомки, начиная от сына Игоря и далее, пошли исключительно по Славянскому пути развития. И это не смотря на то, что в середине 9 века Норманны (Шведы) были более опытными в построении мощного государства. Иными словами, дивергенция Рюрика по Славянскому пути развития начиная со своего сына полностью противоречит его Норманнскому происхождению – в те годы Норманн никак не мог пойти по слабейшему и, что самое главное, чуждому для себя Славянскому пути развития. Это равносильно утверждениию, что Французские колонисты в Африке пошли по Африканскому пути, а Английские в Индии – по Индийскому.

Поэтому версия о происхождения Рюрика из Западных Славян Вагров и Бодричей-Ободритов является наиболее приемлемой.

15.7.4. РУСЬ СЛАВЯНСКАЯ

Самым надежным и осязаемым доказательством миграции Полабских Славян служит само существование Восточно-Европейских государств Украины, Беларуси и России. Почему все эти страны пошли именно по Славянскому пути развития, почему выбрали именно этот путь? По законам детерминанты развития только потому, что основная побудительная сила к этому была именно Славянская, именно по этому пути развития толкали ее первые Славяне, прибывшие сюда с берегов Лабы-Эльбы. Такая историческая смена культурной формации целых народов была возможна только под влиянием мощной внешней «Славянской» силы, которая, совершенно очевидно, пришла из вне.

15.7.5. ВЕНДЫ-ВЕНЕДЫ: ПРЯМОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО МИГРАЦИИ

ПОЛАБСКИХ СЛАВЯН ПО СЕВЕРНОМУ БАЛТИЙСКОМУ ПУТИ

[Миграция, разделы с 1 по 4] и [Миграция, 6]

15.7.6. ЛЕГЕНДА О ПАЛЕМОНЕ

Сама по себе легенда о Палемоне не может быть использована как доказательство хотя бы потому, что это легенда. Однако в контексте общей исторической парадигмы исхода Полабских Славян в Восточную Европу аналогичная по содержанию легенда об исходе в те же места Палемона заслуживает должного анализа.

[Быховца-4, 3]

Несколько иное представление дает Матей Стрыйковский в своем труде «Kronika Polcka, Litewska, Zmodska I wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. Warszawa, 1846». На стр. 180 первого тома он пишет (наш перевод): «... Литовский народ издавна пошел с заморских краев моря Северного [Балтийского], которое историки также зовут Гепидовым, что по-готски ленивые [в смысле, что именно Литва ленивая], потому что будучи с храбрыми Готами одного рода, прибыли за ними к Пруссам со своими кораблями, но так как уже деды Готов ушли были от Пруссов к Венгрии, то они, скитаясь у моря, слишком свои дела не торопили, не имея правильных дел [в смысле, разбойничали]. И так некоторые из них в Пруссии остались, с которыми крестоносцы долго сражались, некоторые в пустынях у моря Жмудского и поселились, где сегодня Жмудь и Ливония. Некоторые к югу пошли, как Половцы [], некоторые к западу, как Ятвяги, а, будучи у моря, где сперва был Цимбров. многое из речи Немецкой в свой язык добавили, по-немецки называя Королевство, или Княжество Коэниг [Герцогство], а они Конигос мало изменили.

По-гречески Бог Тхэос, а они зовут Дэвос, так как тоже при Греции были у моря Понтского [Черного]. И Латинских слов довольно в их речи, так как тоже издавна были на море близко к Британии, которую сегодня называют Англией, а когда в тех странах поселились, где сегодня, спутали народ и речь с Русью, так что уже вторые мало друг друга понимают. Так как отличный говорят Жмудское, также Куршское или Курляндское иначе чем Литва, или Ятвяжское и Ливонское. Германия же к Пруссии и к Ливонии, на их места пришла ровно с крестоносцами из Немецких краев.

Птолемей, прежний хронограф, на тех местах, где сегодня Литва, народы иначе описывает, сперва: Галинды, Судэины и Бодины, а они прочь ушли к Итальянским краям с Цымбрами, с Готами и с Алянами, а на их места Литва пришла с Князем своим Литаон или Литвон, от которого ту землю и народ Литвой зовут. А когда себя разделили, одни к Пруссии, вторые, которых звать Половцами, уже все были издавна Русинами побеждены, которые Литвинов, по долгих с ними тяжбах, победили и заставили дань давать флоэмами, вениками к бане, желудями и другими вещами, чтобы один верховенство чувствовал над другим, так как там в пустых местах будучи, не имели чего другого давать, напоследок себя они даже в услужение отдавали, что еще и сегодня у них тот обычай, что себя в неволю отдают, однако тем, которые себя смогли спасти, из неволи себя у Русинов выломили, в казачестве пищи искали, делая въезды к Руси, к Польше, в Москву и на море, имея с Пруссами, первыми своими побратимичами, соглашение, и так далее ...».

РЕМАРКА 1. Стрыйковский явно говорит о пришлости и чужеродности Литвы всем перечисленным землям: Пруссии, Ятвягии, Жемайтии, Куронии, Ливонии и Руси.

РЕМАРКА 2. Очевидно исконное место проживания Литвы – «... издавна были на море близко к Британии ...». Напротив Британии (во Франции) они никак не могли проживать, как и на территории Голландии, Дании и Германии, а вот на территории Полабских Славян (современная Восточная Германия) – более чем вероятно, это первая отправная точка Литвы.

РЕМАРКА 3. Что понимал Стрыйковский под Готами? Это часть общепольской исторической традиции, которую достаточно четко передает «Великая Польская хроника»: при описании походов Болеслава 4-ого Кудрявого против Пруссов в 1166-1168 годах в ней сказано, что «... Болеслав, собрав огромное множество опытнейших Поляков, сурово нападает на Готов, стремясь не только обратить их в бегство, но совершенно уничтожить ... Какие-то Готы, то ли Пруссы, люди близкие к Болеславу, а на самом деле презренные предатели ...».

Таким образом, в традиционном понимании Польских хронистов в 11-12 веках Готы и Пруссы были соседями и союзниками, однако Готы проживали на самом западе Пруссии, то есть граничили со Славянской Померанией. И в этом очевидна вторая миграционная точка Литвы – самый запад Пруссии.

РЕМАРКА 4. Очевидна и третья миграционная точка Литвы – Пруссия. Одновременно Пруссия являлась важнейшим стратегическим союзником Литвы.

РЕМАРКА 5. Очевидны и дальнейшие миграционные точки: Литва ушла из Пруссии далее на восток и юг под натиском Тевтонского ордена.

РЕМАРКА 6. Ключевая фраза к современному для Стрыйковского времени: «... а когда в тех странах поселились, где сегодня, спутали народ и речь с Русью, так что уже вторые мало друг друга понимают ...». То есть к середине 15 века языковых и этнических отличий Литвы и Руси Стрыйковский совершенно не видел, и это произошло, судя по контексту его рассказа, очень и очень давно, задолго до середины 15 века. Однако выражение «мало друг друга понимают» говорит, что еще в середине 15 века Славянский Литвы еще хоть как-то походил на куда более древний Прусский, из которого, грубо говоря, и появился этот Славянский.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Таким образом, Стрыйковский в своей «Kronika Polcka, Litewska, Zmodska I wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. Warszawa, 1846» выражал стереотипное представление Польских историков середины 15 века о Литве, которое в целом сводится к следующему: Литва пришла по берегу Балтийского моря из Западной Европы через Пруссию (пропущена Померания – она обязана быть) и далее в Ятвягию, Жемайтию, Куронию и Ливонию, однако основная часть последовала в Русь, где тогда (в середине 15 века) и находилась и мало отличалась от Руси.

Мог ли сам Стрыйковский выдумать эту историю? Неужели он не боялся критики, которая была и будет всегда? Конечно, нет, он просто выражал общее мнение науки той поры, и оно, это мнение, не могло быть взято просто из воздуха – для формирования общественного, а тем более, научного стереотипного штампа нужны серьезные исторические основания. И эти исторические основания дошли до Стрыйковского в том виде, в котором он их изложил.

[Быховца-4, 5]

[ВКЛ, 2]

15.7.7. СОПОСТАВЛЕНИЕ МИГРАЦИОННЫХ ВОЛН ПО ГЕЛЬМОЛЬДУ СО СВЕДЕНИЯМИ О ЛИТВЕ

Имеются очевидные логические параллели между сведениями о миграции Западных Славян, изложенных [Гельмольдом], с летописными известиями о Славянах Восточных и Литве.

ПЕРВОЕ. После 810 года, когда Вильцы-Лютичи-Велеты вынуждены были признать власть Карла Великого, фактически начавшего войну с Западными Славянами.

В это же время фактически началась широкомасштабная славянизация Восточной Европы, именно в это время в Новгороде появился Рюрик, именно в это время Славяне сумели навязать свою детерминанту развития в Восточной Европе. То есть именно с 9-ого века Славянизация Восточной Европы приняла необратимый характер, что говорит о массовом присутствии здесь носителей новой Славянской культуры.

ВТОРОЕ. С 880 года начались реальные боевые действия против Западных Славян, а с 929 года началась широкомасштабная Немецкая военная агрессия, направленная, в первую очередь, против Вильцев-Лютичей-Велетов.

Первое сведение о Литве относится к 1009 году, когда миссионер Бруно Кверфуртский был убит на границе Руси и Литвы. Контекстное понимание ключевой фразы «на границе Руси и Литвы» следует понимать так, что эта Русь и Литва уже давно существовали. Как минимум эти самые 80-120 лет.

ТРЕТЬЕ. С 1110 по 1171 годы (когда вся Славия становится данником Священной Римской Империи с непомерными поборами, когда осуществился физический захват части Славии и массовая колонизация Славянских земель, а также после второго крестового похода). 1163 год –  последний год существования суверенного государства Лютичей-Вильцев-Велетов. Это годы самого массового исхода Западных Полабских Славян в Восточную Европу.

Именно в это время Литва окрепла настолько, что она становится заметной для близко расположенных хронистов. Близлежащая «Великая Польская хроника» не видела у себя под боком Литвы еще в 1130-ых годах, когда Болеслав вторгся в Галицию: «... видно как приближаются издалека бесчисленные ряды Русских [Рутенов] и варваров ... Двойной враг теснит войско Болеслава [Кривоуста], один с тыла, другой наступает спереди ... Столько народа Лехитов попало в плен, что хотя Лехиты для выкупа своих пленных и положили все сокровища в виде золота, серебра и драгоценных камней ..., однако их не хватило для этого выкупа ... многие люди знатной крови были проданы в горестную неволю языческому люду, и там они жалким образом закончили свою несчастную жизнь ...». Очевиден союз Галиции с некими варварами-язычниками, очевидно, что речь идет о Литве, однако определяющего термина «Литва» в Польше не знали. Аналогичные безликие варвары, под которыми легко угадывается Литва, проходят еще в самом конце 1180-ых годов, когда Владимир, лишенный Галицкого престола, «... находится в Русских землях, довольствуясь только отцовским наследством. Под влиянием дерзкой отваги нападает с какими-то разбойниками на границы Польского королевства в день Вознесения Святой Девы [15 августа], совершив нечестивое побоище и похитив жен знатных людей, увозит их в отдаленные владения варваров ...». Первые известия о Жемайтах и Литвинах «Великая Польская хроника» относит к 20-ым годам 13 столетия: «... Конрад [Мазовецкий], домогаясь владений племянника и считая свое изгнание позором, часто водил Ятвягов, Сковитов [Скаловов], Пруссов, Литвинов, Жмудзинов, нанятых за деньги, на Сандомирские земли своего племянника, желая их разорить. Они тайно нападают на земли, подвергают их разграблению и опустошению ... Во время этого Конрада по его призыву, о чем мы говорили выше, языческий народ впервые начал опустошать Польское королевство ...».

Самым первым, кто разглядел единую Литву, был [Генрих], впервые упоминающий Литвинов в 1184-1186 годах, когда «... в ближайшую зиму Литвины, разорив Ливонию, весьма многих увели в рабство ...». Это могла сделать очень мощная армия. В эти же годы Литва становится заметной и для Русских хронистов. Иными словами полный упадок Лютичей-Вильцев-Велетов совпадает с началом расцвета Литвы.

Самый четкий общепринятый стереотип о внезапном появлении Литвы в наших краях дает [Стрыйковский] в легендарной части о сражении 1205 возле Ольховицы: «... Раздел 6. О разрушении Русских Княжеств через Литву и Жмудь, об их первом у историков объяснении имени в году 1205 ... Точно также Киевская монархия старая, храбростью Русаков и черствым мужеством славная, от своего несогласия Литве свои слабости показала, Литва из нищего согласия в большой уровень выросла ... подле тех времен имя народа Литовского было слышимо сперва незнакомым, которое тогда рабами Русскими были, налогом убложенные, веники, лыко и шкуры животных каждый год платили, в году Божьего 1205, в великой величине собравшись в войско, против Русских земель пришли ... потом уже Литву часто на своих местах Меховюс вспоминает ... с того времени Литва, народ жестокий, лесной и незначительный, в Русские края, добычу выгоняя, наезжать начала ... Так Длугосус, Ваповюс, Меховюс и Цромэрус, в своих Хрониках Литовского народа лесного и их храбрости военной, первое пояснение и обозначение описывают, года от благодарного нарождения Христа 1205. Не чтобы себя Литва недавно зачать могла, это народ со старинных лет в тех местах где и сегодня жил, так же давно как Русаки или Поляки. Но что их Русские монархи по длинных и частых с ними войнах, как более мощные, так строго победили, изнасиловали, преклонили и сжали, что в лесах Литвина со Жмудином в те времена не слышали, так как себя еще основательно не показывали. А Русская монархия, не только Литве, но и Греческим императорам, Половцом, Печенегам, Болгарам, Сербам, Венграм, Полякам и другим тоже смежным, как посторонним государствам, очень дружной грозой была с давних лет, особенно года от Христова благодарного рождения 861, во времена Князей Хольга, Игора, Рурика, также и Святослава, Владимира и Ярослава ... Однако когда присмотрели время, к Русским Княжествам наезжала, о чем Русская история и Винцэнтус Цадлубкус, первый историк Польши, свидетельствует, что Литовское имя от 700 года славное, и Меховюс сам против друга описывает войны Литовских с Русью от 500 лета ... Здесь описывает год 1205, первое пояснение и упоминание имени Литовского, так говорит: в том же году Пруссы и Литваны земли Руси разорили ...».

РЕМАРКА. Как видим, здесь много действительно легендарного – никакой Литвы в 700, а тем более в 500 году быть не могло. Сообщение о набеге Литвы на Русь в 1205 году не может быть принято за достоверную истину, однако большинство историков уверены, что в принципе такое событие наверняка было. Не смотря на свою легендарность, приводимая цитата показывает нам стойкий средневековый стереотип – Литва появилась и окрепла внезапно и причин этому появлению и возвышению ни [Стрыйковский], ни другие историки не видят. Они не могут объяснить, почему Литва, которую «в те времена не слышали» стремительно возвысилась и окрепла до уровня Руси и Польши. Такой феномен стремительного эволюционного скачка кроме как активной миграционной подпиткой извне объяснить невозможно.

Также немаловажно полное совпадение появления Литвы с появлением в Куронии и Ливонии Вендов-Венедов (примерно с 1155 года).

ЧЕТВЕРТОЕ. К 1169 году от Полабских Славянских Княжеств осталось одно Поморье.

«Великая Польская хроника» дает нам представление о Поморье как оплоте языческого сопротивления, а Стрыйковский, хотя не упоминает его, дает нам путь миграции Литвы, который без Поморья просто быть не может.

15.7.8. КТО ТАКИЕ РАНЫ-РУНЫ-РУЯНЫ И ВИЛЬЦЫ-ЛЮТИЧИ-ВЕЛЕТЫ

[Гельмольд, подразделы 2.9 и 2.10] и [Гельмольд, разделы 6 и 7]

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ В ДВЕНАДЦАТОЙ ЧАСТИ