15.18.4. ФЕНОМЕНЫ РАННИХ ЛИТВИНО-ПОЛОЦКОГО И ЛИТВИНО-РУСИНСКОГО СОЮЗОВ

Самые ранние известия о существовании внешнего союза язычников Литвинов с Христианами приходятся на Полоцк.

[Генрих, разделы 12 и 13]

Хронологически позже [Герман] подтверждает существование этого союза, но уже со всеми признаками полного слияния.

[Герман, разделы 9 и 10 и 12]

После формирования Полоцко-Литвинского союза в 1201 году был сформирован Литвино-Русинский военный союз. Начало было положено в 1219 году, когда согласно «Галицко-Волынской летописи» «... в то же время за Божьим повелением прислали Князья Литовские [послов] к Великой Княгине Романовой [Анне], и к Даниилу, и к Васильку, мир давая [перечисления Князей по именам, смотри раздел 15.1.1.2] ... Те же все мир дали Князю Данилу и Васильку, и была земля спокойна ...». До этого между Литвой и Русью проходила междоусобная война, например «... в  тот год [1205] Александру сидящему во Владимире, а брату его Всеволоду в Червене, Литва же и Ятвяги воевали, и завоевали Турийск и около Комова и до самого Червеня ... беда была в земле Владимирской от завоевания Литовского и Ятвяжского ...».

После 1219 года между Галицией и Литвой наступило «хитрое» время смены периодов вражды и мира вплоть до совместных действий. Вот свидетельства такой чехарды согласно «Галицко-Волынской летописи». В 1235 году «... тем же годом Даниил же повел на Конрата [Мазовецкого] Литву, Миндовга, Изяслава Новогрудского ...». В 1241 году уже «... Василько же Князь [брат Даниила] остался был стеречь земли от Литвы ...», то же самое мы видим в 1243 году, когда «... в тот же год пришла Литва и воевала около Пересыпницы, Айшевно Рушкович. Даниил же и Василько поехали в Пинск ...». В 1246 году «... тем же минувшим годом воевала Литва около Мельницы, великий плен взяла. Даниил же и Василько гнались за ними до Пинска ...». В 1249 году «... Даниил же и Василько послали в Литву, помощи прося, и послана была от Миндовга помощь ...».

Считается, что «хитрое» время двойственных Литвино-Русинских отношений окончилось в 1254 году, когда между Галицией и Литвой установился мир на условиях, выгодных обоим государствам. Старший сын Даниила Шварн, будущий Великий Князь Литовский, брал в жены дочь Миндовга, а второй сын Даниила Роман получал в ведение Новогрудок, Миндовг же оставался Королем Литвы. Уже следующим летом был предпринят совместный поход на Киев, находящийся в ведении Орды под управлением Александра Невского (он имел на Киев соответствующий ярлык), закончившийся взаимной распрей по причине несогласованных действий.

В целом же именно с 1254 года Литвино-Русинский Христиано-языческий союз больше никогда не нарушался: например, в 1258 году «... Даниил с братом [Василько] пошел к Возвяглю, с силой большой, ждал вестей от Романа и Литвы ...», в 1288 «... тогда Литовский Князь Будикид и брат его Буйвид дали Князю Мстиславу город свой Волковыск, лишь бы с ними мир держал ...».

Более поздние хронисты далее отмечают системный Литвино-Русинский военный союз. [Петр] упоминает существование Литвино-Русинского стойкого союза в общем контексте, например в 1323 году «... чтобы они крестили Короля Литвинов и Рутенов [Гедемина] ...». Приведем такое же общее свидетельство «Старшей Оливской хроники», когда в 1348 году «... магистр, собрав войско из своих людей и из гостей, которые тогда прибыли из Англии и Франции, в числе 40 000 человек, в канун обращения святого Павла [24 января] совершил вторжение в Литовскую землю, и целых девять дней опустошал её, и убивал всех, кого заставал, и старцев, и юношей, и лиц обоего пола; когда он хотел вернуться домой со своими людьми, Литовский король спешно погнался за ним вместе с названным начальником своего войска и с Русинами, и они вступили в битву с войском Христиан в их землях; и пали в той битве со стороны Христиан названный брат Герхард фон Стегин, комтур Данцига, и фогт епископа Самбийского, комтур Голуба и шестеро других братьев и 50 светских мужей; со стороны же Литвинов и Русинов пало 18 000 человек ...». Эту цитату мы привели не столько с целью показать системность Литвино-Русинского союза, превратившегося в первой половине 14 века в типовой общепринятый в хрониках стереотипный штамп, сколько с целью указать на значительную языческую составляющую в этом союзе – Литвино-Русинские войска «вступили в битву с войском Христиан».

Мнение о раннем слиянии Литвы и Полоцка было широко распространено и в Российской науке. Например, в «И. Д. Беляев. Рассказы из Русской истории. Тома 1-4. М., в университетской типографии, 1861-1872» мы читаем четкое представление о Литвино-Полоцком союзе: «... Полочане и Литва еще в доисторическое время уже находились в таких отношениях друг к дру­гу, что составляли как бы один народ. На­беги производились Литвою заодно с Полочанами, и под именем Литовских набегов разумелись и набеги Полоцкие ...».

Таким образом, системный Литвино-Полоцкий союз был оформлен в 1201 году, Литвино-Русинский союз был полностью сформирован к 1254 году, далее они не только не нарушались, но имелись все признаки полного слияния.

15.18.5. ОБЩИЕ ПРИЗНАКИ ЛИТВИНО-РУСИНСКИХ СОЮЗОВ

В очередной раз встает вопрос: так на каких общих признаках формировались Литвино-Полоцкий и Литвино-Русинский союзы? Пока кроме общего Немецкого агрессора в лице крестоносцев мы ничего не усматриваем.

Если исходить из принципов Летувского ревизионизма (летописные Литвины это предки современных Летувисов) – таких общих признаков попросту не существует: и язык, и религия, и культура, все характеристики абсолютно различные. Из Летувского принципа мы должны приходить к тому, что Литвины должны были в первую очередь создавать дополнительную военную коалицию с Ливами, Лэттами, Семиигалами, Куршами, но только не с Христианской Русью. Однако история рисует нам диаметрально противоположную картину – неприкрытую вражду с «родственными» этносами современной Латвии и союз с «чуждой» Русью до полного слияния с ней. Иными словами, и в этом вопросе Летувский исторический ревизионизм приводит нас к очередному парадоксу.

Адекватно ответить на поставленный вопрос можно только с помощью Беларуского тезиса об изначальной этнической общности Литвинов и Русинов, для доказательства этого положения и предназначена настоящая работа: Литвино-Полоцкий и Литвино-Русинский союзы формировались на этнической основе. Если до прихода Немецких агрессоров доминантой в отношениях Литвы и Руси была религия, что приводило к обычной в те века Христиано-языческой конфронтации за расширение сфер влияния, то по пришествии крестоносцев эти религиозные различия отошли на второй план, и вынужденные дополнительные военные союзы были заключены на этнической основе.

15.18.6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. В 11-12 веках Литва была данницей Руси, о чем стереотипно свидетельствуют все ранние хроники.

2. Немецкая Христианская агрессия в Прибалтику явилась основной причиной формирования военных коалиций Литвы с Полоцком и Галицкой Русью.

3. Важнейшим посредническим элементом в формировании Литвино-Православных военных союзов явилась Черная языческая Русь – территория современных Гродненской и Виленской областей.

4. Литвино-Полоцкий союз был оформлен в 1201 году.

5. Литвино-Русинский союз начал формироваться в 1219 году, был окончательно оформлен в 1254 году.

6. По повсеместному наличию в хрониках стойких штампов-стереотипов можно заключить о фактическом слиянии Литвы с Полоцком и Русью (Галицией) уже в первой половине 14 века.

7. носили эпизодический характер, но именно они подчеркивали Христиано-языческие союзы Литвы с Полоцком и Галичской Русью как вынужденные коалиции против.

8. Христиано-языческие союзы Литвы с Полоцком и Галичской Русью были вынужденными по причине необходимости усиления борьбы против Немецкой Христианизации и колонизации, что подтверждают эпизодические Литвино-Псковской и Литвино-Новгородский союзы.

9. Христиано-языческие союзы Литвы с Полоцком были возможны только на этнической основе, при этом религиозные различия вынужденно отходили на второй план.

 

15.19. ПОЛОЖЕНИЕ 19: ОБЩНОСТЬ ЯЗЫКА ПОЛАБСКИХ СЛАВЯН

СОХРАНИЛАСЬ В РОДСТВЕННОСТИ ЯЗЫКА ЛИТВИНОВ И РУСИНОВ

Перейдем к рассмотрению следующего вопроса: почему история не знает в широком смысле «Литвинского-Литовского языка», а знает только Славянский (реже) либо Русский (чаще)? Почему Литва и Русь пользовалась одним «Русским» языком? В контексте данного вопроса даже неудобно вспоминать точку зрения Летувского ревизионизма, согласно которой разговорным языком в ВКЛ являлся ... Летувский – этому нет никаких исторических свидетельств. Если принять Летувскую точку зрения, то мы тут же упремся в бесконечную череду безвыходных парадоксальных противоречий с данными летописей, хроник, официальных грамот и судебных актовых книг.

15.19.1. ЭТАПЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЯЗЫКОВ

Для доступности изложения наших выкладок применим обратный отсчет.

ПОСЛЕ 1794 ГОДА

1794 год – год прекращения существования ВКЛ вследствие его физической оккупации Российской Империей. Как известно, с 1794 по 1918 годы на землях бывшего ВКЛ был повсеместно введен Русский в качестве единственного государственного языка.

С 1699 ПО 1794 ГОДЫ

Напомним, что летом 1569 года была принята Люблинская Уния, фактически полностью соединившая ВКЛ и Польское Королевство. Политические предпосылки заключения этого союзного договора в двух словах выглядят следующим образом: в свете реальной угрозы Московского порабощения ВКЛ Иваном Грозным (шла Ливонская война) в качестве платы за военную помощь Польша потребовала доминирования в этом союзном государстве (Речи Посполитой – то есть Республике), также ей передавалась Волынь, Подолье, Подляшье (Белостокская область).

Одним из пунктов этого соглашения являлось повсеместное использование Польского языка как единственного государственного. Однако это было реализовано только почти полтора века спустя, с 1699 года. Именно на эту дату повсеместного перехода на Польский язык указывают актовые судебные книги всех без исключения волостей ВКЛ, в которых все записи до этого времени делались в подавляющем своем большинстве на Русском языке.

ДО 1699 ГОДА

До 1699 года в качестве внутреннего государственного языка употреблялся только так называемый «Русский язык», в котором просматривается огромное число современных «Беларусизмов» и «Украинизмов», что детально доказано в разделе 15.2. Здесь же приведем только определяющие доказательные цитаты этому факту.

Вспомним три определяющие цитаты из Статута ВКЛ 1588 года: «... поэтому этот Статут новоправленный и с привилеями земскими, письмом Польскими и Русским напечатать и в поветы разослать ...», также «... а если которому народу стыдно права своего не знать, особенно нам, которые не чужим языком, но своим собственным права записанные имеем ...», и особенно «... но то все мы и потомки наши Великие Князья Литовские давать будут должны только Литве и Руси, предкам стародавним и уроженцам Великого Княжества Литовского ... но на благородность [шляхетство-дворянство] и всякую должность духовную и светскую не может быть избран, даже от Нас Государя ставленник, только издавна предков своих уроженец Великого Княжества Литовского Литвин и Русин ...».

В качестве доказательства использования в качестве государственного языка вовсе не Литвинского-Литовского, а тем более не Летувско-Жемайтского, а именно Русского, приведем мало цитируемую грамоту от 1398 года Великого Князя Литовского Витовта Рижскому городскому совету о переговорах с Рижским послом Генрихом Гримпе «... Александр, иначе Витовт, божьей милостью Король Литвы. Почтенным любезным избранным. Мы сообщаем вам, что у нас был Генрих Гримпе и жаловался, будто намереваются нарушить ваши права и хотят лишить вас ваших прав. Поэтому знайте, что мы хотим держать вас по тому же праву, которое вы издавна имели и которое изложено в ваших грамотах, и желаем делать вам добро и об этом послали наше письмо по-русски, чтобы вас оставили жить по вашему праву ...» (Центральный государственный исторический архив Латвийской республики, фонд 673, опись 4, ящик 18, № 70, номенклатура приведена по архивной системе СССР). Этот документ доказывает, что внутренним государственным языком при Витовте Великом был вовсе не Летувский, вовсе не Литвинский, а именно Русский, а, следовательно, он сам не был каким-то выдуманным Витовтавасом.

Также вспомним сохранившиеся грамоты Великого Князя Литовского Ольгерда, которые мы приводили в разделе 15.1.2.

15.19.2. ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ФАКТ – ЕДИНЫЙ СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК ПОЛАБСКИХ СЛАВЯН

Еще раз напомним [Гельмольда], который свидетельствует о единстве Славянского языка у Западных Полабских Славян: «... выслали вперед [одного] человека, знавшего Славянский язык ...», Христианский проповедник имел «... проповеди, составленные на Славянском языке, которые произносил понятно для народа ...», «... о чем Епископы и священники говорили непонятно, он [создатель Вендской державы Готшалк] старался передать на понятном [для народа] Славянском языке ...». Этим он говорит, что и Бодричи-Ободриты, и Раны-Руны-Руяны, и Вильцы-Лютичи-Велеты пользовались одним языком.

15.19.3. КОНЕЧНЫЙ ФАКТ – ЕДИНЫЙ СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК ЛИТВИНОВ И РУСИНОВ

То, что до 1699 года «Русский язык» в Литве-Беларуси и Руси-Украине был единым не только государственным, но и фактически разговорным, подтверждает следующий факт: Петр Могила, Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси в 1633-1647 годах, в 1631 году устроил при Киевской лавре самостоятельное высшее училище «... для преподавания свободных наук на Греческом, Славянском и Латинском языках ...», Что это за «Славянский язык»? На это место имеем только одну кандидатуру – тот самый государственный «Русский язык», рассмотренный чуть выше в разделе 15.19.1.3. А где же место для языка «титульного правящего» этноса Летувисов? В очередной раз убеждаемся, что для предков современных Летувисов ничего не предусматривалось – поверить в то, что в Киеве могли обучать на Летувском языке, может только отчаянный сумасброд.

Это тот самый «Славянский Русский язык», на котором говорили и писали как Литвины, так и Русины: [Л и Ж], август 1399 года, битва при Ворскле: «... Кони ржат, "алла, алла" Татары кричат, а наши Христиане и Литва, саблями и ручной стрельбой побивая их, вопят: "Господи, помогай" ...». Таким образом, мы имеем факты, прямо подтверждающие общность языка Литвинов и Русинов не только государственного (канцелярского, официального делопроизводства), но и разговорного.

15.19.4. СВЯЗЬ ЯЗЫКА ЗАПАДНЫХ ПОЛАБСКИХ СЛАВЯН С

«РУССКИМ ЯЗЫКОМ» ЛИТВИНОВ И РУСИНОВ

Прямых исторических свидетельств такой связи не существует, это мы относим к последствиям отсутствия письменности как у Полабских Славян, так у Пруссов и Литвинов, однако в нашем арсенале имеется ряд косвенных доказательств этому тождеству. Напомним, что у Летувского исторического ревизионизма 19 века никогда не было и до сих пор нет вообще никаких подтверждений их ключевому тезису «язык летописных Литвинов – это предшественник современного Летувского языка». В условиях полного вакуума Летувских доказательств приводимые нами доводы звучат более чем убедительно.

15.19.4.1. РУССИН ВОЖДЬ ЛЭТТОВ

[Генрих] во втором десятилетии 13 века часто упоминает некоего Руссина. Он представляется нам как вождь Лэттов, сперва ярый язычник, потом верный Христианин, и в конце жизни предатель Христиан: «... этого Руссин, храбрейший из Лэттов ...».

Вместе с тем [Генрих] постоянно показывает нам его близость к Вендам-Венедам (смотри раздел 15.7.5), что противопоставляет нам Руссина всем другим вождям и старейшинам всех Латышских этносов: «... Бертольд, магистр рыцарства в Вендене, призвав Руссина с его Лэттами, а также и других Лэттов из Аутинэ, вместе со своими Вендами, пошел в Унгавнию ... [где все вожди разбежались, и только] Бертольд же Венденский и Руссин со своими Лэттами не приняли мира и приготовились к битве ...», «... для преследования их рижане собрались в Торейду, а Бертольд из Вендена и Руссин со всеми Лэттами – к Раупе ...», «... тогда Бертольд из Вендена и Руссин с прочими Лэттами и старейшинами, взяв всех пленных и подойдя поближе к замку, сказали ...», «... между тем Руссин, выйдя на замковый вал, заговорил с Венденским Магистром Бертольдом, своим другом, то есть товарищем: сняв шлем с головы, он кланялся с вала и напоминал о прежнем мире и дружбе, но вдруг упал, раненый стрелой в голову, и вскоре умер ...».

На этом примере очевидна связь Западных Полабских Славян Вендов-Венедов, находящихся под прямым командованием Ливонского магистра, только с вождем Лэттов с красноречивым именем Руссин. Руссин это вовсе не имя, это прозвище, превратившееся в имя именно этого человека, который наверняка происходил из Славян и был по воле судьбы заброшен к Лэттам, где был признан как лидер за свои личные качества. Общим Славянским происхождением и может быть объяснен факт близости Русина с Вендами-Венедами, такой привязанности к Вендам-Венедам не отмечено у других вождей не только Лэттов, но и других Латышских этносов. Не тянуло ли Славянина Руссина к таким же Славянам Вендам-Венедам в условиях постоянной жизни среди Восточных Балтов Лэттов?

15.19.4.2. ОБЩЕСЛАВЯНСКАЯ СИСТЕМА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОПРЕДЕЛЕНИЙ

Представляем более весомый аргумент – единство геральдических систем вплоть до полного совпадения титульных наименований. «Германизация Балтийских Славян. Исследование Иосифа Первольфа. С-Петербург, типография В. С. Балашова, 1876», стр. 151: «... Никлотовичи называли себя еще в первой половине 13 века "Князьями Славянскими", так называется еще Генрих Борвин (princeps Slavorom 1219 г.) ... Эти Князья назывались всегда Князьями или господами Сла­вянской земли (principes, domini Slavorum, Slaviae, van Wonden). Так назывался и последний член этой линии Вильгельм (prin­ceps Slavorum, dominus de Werle). Сознание о Славянском происхождении, о происхождении от старинного Славянского рода Никлота, сохранили давно онемеченные Никлотовичи и впоследствии очень ими дорожили ... Замечательно, что в роде Никлотовичей Сла­вянское слово Князь было известно еще во второй половине 14 века: составленные тогда (1370 г.) две генеалогии о Князьях Мекленбургских знают название "Князь Янек" (knese Janeke) для двух Никлотовичей, для Иоанна 1-ого Мекленбургского (1226-1264) и для Иоанна 4-ого Пархимско-Гольдбергского из Верельской линии (1365-1375). Первого могли еще называть "Князем" оставшиеся в его владениях Славяне, но во время другого Иоанна Славян уже не было, а его название "Князь Янек" – одно только воспоминание о древнем Славянском времени ...».

Таким образом, профессор Варшавского университета Иосиф Первольф на основании Мекленбургских архивов еще в 19 веке фактически подтвердил происхождение всех Восточных Славян от Славян Западных Полабских – только этим может быть объяснено такое полное тождество понятия Князя как верховного правителя в Восточной и Центральной Европе. От себя добавим подчеркивание этому факту: «knese Janeke» тождественен не только по ключевому слову «Князь», но и по имени – у Поляков это Янек, у Беларусов это Янка (Янка Купала).

Термин «Великий Князь Литовский» по-летувски имеет вид «Lietuvos didysis kunigaikštis», что, во-первых, ни фонетически, ни этимологически никак не связывается со Славянским историческим «Князем», и, во-вторых, в таком виде в исторических документах нигде никем ни разу не употреблялся. Также вспомним, что вся система государственных и общепринятых определений ВКЛ имела исключительно Славянское происхождение и произношение – тивун, Князь, шляхтич, копный и гродский суды и так далее от самого начала до самого конца.

15.19.4.3. ОБЩНОСТЬ ФАМИЛИООБРАЗУЮЩИХ ПРИНЦИПОВ

Перейдем к еще более весомому факту – к единству схем, по которым образовывались фамилии. «Германизация Балтийских Славян. Исследование Иосифа Первольфа. С-Петербург, типография В. С. Балашова, 1876», стр. 152: «... За Княжеским родом пошла шляхта. Бодричско-Лютичская шляхта, равным образом как и Польская и Чешская, с начала не употребляла предикатов, а называлась по родам, например Ратиборичи, землевладельцы в земле Иловской (illi qui dicuntur Retiburize [буквальный перевод с Латыни – Илии которые называются Ратибуричи]).

Теперь сравним с «Перапiсам Войска Вялiкага Князства Лiтоускага 1528 года», отрывок из которого мы уже приводили в разделе 15.3: Лист 254, волость Поюре «... Петко Пелдович, Якуб Пелдович, Андруш Станевич, Шимко Канчейкголович, Юшко Скиртутевич, Микуть Янович, Миколай Янович ... Мицко Мацкович ... Станчик Борткович ... Войтко Петкович, Мицко Мацкевич с братом, Мацко Якубович, Михайло Ямонтович ... Петко Видмонтович ...».

Таким образом, у Литвинов ВКЛ и «Бодричско-Лютичской шляхты» были общие принципы образования фамилий. Напомним, что предки современных Летувисов в том же «Перапiсе Войска Вялiкага Князства Лiтоускага 1528 года» имели совершенно другой фамильный принцип: «... Юрий Друтинойтис, Станис Юрдевич, Юрис Андрушкович, Вацус Виткович, Юрий Янкойитис, Балтромей Ясойтис ...».

15.19.4.4. ОБЩИЕ УМЕНЬШИТЕЛЬНЫЕ ИМЕНА

Настала очередь еще одной доказательной параллели – чисто Славянскому стереотипному историческому механизму присваивания уменьшительно-ласкательных имен. «Германизация Балтийских Славян. Исследование Иосифа Первольфа. С-Петербург, типография В. С. Балашова, 1876», стр. 152: «... [у Бодричско-Лютичской шляхты] отдельный член рода назывался просто своим именем, Славянским или Христианским (Мирослав, Стойслав, Генрих, Иордан), часто в уменьшительной или сокращенной форме (Venciko т. е. Вацик, Вацеслав, Vartis – Вартиш, Вартислав, Janic – Яник, Иоанн), или с прибавлением отчества (Николай сын Мирослава, Яник Стойславич, Яник Яромерич – Janic Stoizlauiz, Janike Germeriz). Некоторые приняли особые прозвища, по разным случайностям: таково, например, название Славянского вель­можи Heioricus Gamba (Gamma), вероятно Губа (губа, рот). Так приводятся Славянские шляхтичи до второй половины 13 века, отчасти и позже ...». По поводу фамилии «Gamba» предположим, что это все-таки не «Губа», а предшественники родов Гамбицких-Гембицких.

Еще раз подчеркнем, что встречаемые у «Бодричско-Лютичской шляхты» имена и фамилии конца 13 века (Яник Стойславич, Яник Яромерич-Гермерич) полностью согласуются с приведенными ранее именами из «Перапiса Войска Вялiкага Князства Лiтоускага 1528 года», что говорит о родстве их культурных традиций.

А теперь о чисто Славянских стереотипных принципах формирования уменьшительно-ласкательных имен-прозвищ, живущих и до сих пор. У «Бодричско-Лютичской шляхты» 13 века имеем примеры Яник от Яна, Вартиш от Вартислава и Венчико от Вячеслава. Сравним эти имена с именами, встречаемыми в исторических документах ВКЛ.

Особенно часто в летописях ВКЛ встречается окончание –О, его смысл понятен всем Славянам – это действительно уменьшительно-ласкательный вариант официальных имен. Вспомним упоминаемого [Генрихом] Князя подвластного Полоцку Кукенойса Вячко (в оригинале Vesceka – Вечека, что действительно должно быть Вечеко). Вспомним упоминаемых Петром Литвинов Драйко и его сына Пинно, а также встречаемых у [Германа] Гердейко и Стирпейко (смотри раздел 15.4.1). [Быховца] про знаменитый сон Гедемина о Вильне: «... И очнувшись от сна своего, он сказал волхву своему по имени Лиздейко, который был найден в орлином гнезде, и был тот Лиздейко у Князя Гедимина волхвом и наивысшим языческим попом ... а тот волхв Лиздейко сказал Государю ...». Еще о Славянской составляющей Гердейко-Герденя, Стирпейко-Стирпеня и Лиздейко-Лизденя смотри в разделе 15.20.

Приведем еще доказательные цитаты с использованием Славяснских традиционных ласкательно-уменьшительных форм с историческим окончанием –О. «Галицко-Волынская летопись»: в 1246 году «... Данило же и Василько гнаста по нихъ до Пинска [Даниил Галичский и его брат Василько] ...». Она же Льва Даниловича иногда именует «Лво» или «Льво». Там же «... В год 6754 [1246]. В том же году приходила Литва и воевала около Пересыпницы, Айшевно Рушкович ...». В предыдущем разделе 15.19.4.3 мы специально выбрали Литвинскую шляхту из «Перапiса Войска Вялiкага Князства Лiтоускага 1528 года» с уменьшительно-ласкательным написанием имен: Петко-Петр, Андруш-Андрусь-Андрей, Шимко-Симон, Мицко-Миц и Мацко-Моц, Войтко-Вой, Михайло-Михаил. В этот же ряд ставится и легендарный Новгородец Садко – это уменьшительный вариант от его официального не дошедшего до нас имени.

Указанный способ широко употреблялся и в официальных документах ВКЛ. «Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные археографической комиссией. Том 1. С-Петербург. В типографии 2 отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии. 1846» стр. 20: «... 3. 1351 [год]. Грамота Галицкого старосты Отта пану Вятславу Дмитровскому на купленное им дворище ... А то сведци: местичи, пан Кнефль, Михно войт Ярославский, а се бояре: Петр Мошенка, Ходко Лоевич, а се Попове: Денис, поп Юрко Кропышевич ... а се бортници: Пашко бортник с Емелина, Юрко Мошнич, Тихно Великопольский, Галко Залеский ... писал Грюдкович Иван ...». На стр. 21 упоминается Гринко (Гриша-Григорий), пан староста Подольский, Семенко (Семен) Корабтенский, и так почти в каждом документе.

До сих пор у Восточных Славян в быту можно встретить преобразование полного имени в ласкательное с окончанием–О: «Эй, Петро, неси молоток!». Этот фамильярный прием по частоте использования уступает только «величанию по отчеству», когда Ивана Петровича именуют «Петровичем», а Петра Ивановича «Ивановичем». В той же Болгарии ласкательный вариант имени зачастую используется в качестве имени официального: Христо (а не Христиан) Стоичков, Станко (а не Стан) Ботев, также в Болгарии преобладает Златко, а в соседней Сербии Златан.

От ласкательных имен с окончанием –О могли образовываться фамилии с помощью двух возможных чисто Славянских стереотипных исторических механизмов. Первый вариант – без изменения родоначального ласкательного имени, например староста Жемайтский в 1670-1679 годах Викторин Констанций Млечко. Второй вариант – с помощью шаблонного Славянского суффикса –ВИЧ, например [Л и Ж] около 1471 года: «... Король Казимир [4 Ягеллон] по смерти Князя Семена Олелковича ...». Здесь Олелко очевидное производное от Олега. Но тот же Семен Олелкович мог остаться в истории как Семен Олелко (Олехно, дальнейшая трансформация в Олеша), а тот же Викторин Констанций Млечко как Викторин Констанций Млечкович.

Указанный ласкательно-уменьшительный способ с окончанием на –О применялся не только в отношении имен. [Баркулабово] про голодный 1602 год пишет (оригинальный текст): «... A коли тот народ у ворот, албо в дому y кого стоячи хлеба просили, отец з сыном, сын со отцем, матка з дочкою, дочка з маткою, брат з братом, сестра з сестрою, муж з жоною, тыми словы мовили силне, слезне, горко, мовили так: Матухно [матушка], зезулюхно [кукушенька], утухно [уточка], панюшко [панночка], сподариня [хозяюшка], слонце, месец, звездухно, дай крошку хлеба! Тут же подле ворот будет стояти з раня до обеда и до полудня, так то просячи; тамже другий под плотом и умрет ...».

Таким образом, общий принцип написания ласкательно-уменьшительных имен у Западных Полабских Славян 13 века и Славян ВКЛ указывает на родство их культур.